Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина

А руководство Югославии убрало из Косово части своей армии, сняло блокпосты, сильно уменьшило число полицейских, находившихся там, размещало по домам людей, оказавшихся под открытым небом и так далее.

Казалось бы, все должно наладиться, дело идет к этому, но наметившийся мирный процесс не нравился американцам, и Примаков полетел в Штаты, чтобы отстоять точку зрения России и защитить Югославию. И вообще погасить огонь конфликта, очень опасного не только для Европы, но и для всего мира.

Пока длился долгий полет, Примаков связался по телефону с вице-президентом США Гором.

Гор неожиданно заявил, что не может гарантировать Примакову вещь, очень необходимую для ведения переговоров, — отвести ракетно-бомбовый удар от Югославии. Более того, сказал, что удар этот может состояться, когда Примаков будет находиться в Штатах.

Настроение от этого сообщения, да и вообще от такой позиции Гора, не улучшилось. Надо было что-то предпринимать. И протест должен быть решительным. Примаков прервал разговор и вызвал к себе командира корабля. Тот вышел из кабины.

— Мы возвращаемся в Москву, — сказал ему Примаков.

— Как? Не будем садиться в Штатах? Ведь до посадки осталось всего три с половиной часа.

— Нет, садиться не будем. Возвращаемся. Если не хватит горючего до Москвы, совершим промежуточную посадку.

Через несколько минут самолет Примакова начал совершать разворот над океаном — одинокая и такая маленькая птица над огромным пространством. Примаков не боялся испортить отношения со Штатами, ни с президентом, ни с всемогущим вице-президентом: интересы России стояли выше этих отношений.

Россия, узнав о беспримерном развороте самолета над океаном, честно говоря, ахнула, причем одни ахнули с одним выражением на лице, другие — с другим, но многие из моих знакомых выразили восхищение: вот это поступок! Он возвысит Россию, заставит нас вспомнить, что мы не только были великой страной, мы великой страной и остаемся.

Примаков Евгений Максимович, которому в Вашингтоне предстояли встречи и с вице-президентом США, и с президентом, совершил поступок, который многим странам, особенно униженным, дал понять, что Россия не есть та покорная страна, которая безропотно пойдет в фарватере Америки, — и это, если хотите, вселяло надежду.

А лозунги, прославляющие Штаты как страну, победившую в холодной войне и вознесшуюся на пьедестал, по меньшей мере несостоятельны. Если не более чем несостоятельны. Примаков в своей книге «Мысли вслух» приводит выступление одного из самых серьезных политиков Штатов Дж. Кеннана, который во всеуслышание назвал «глупостью и ребячеством» предвыборное выступление в 1992 году Буша-старшего, заявившего о победе США в холодной войне.

А вот что сказал в своем пространном интервью бывший посол Штатов в нашей стране Джек Мэтлок, — его Евгений Максимович также цитирует в своей книге: «В США распад Советского Союза восприняли как военную победу, что привело к появлению настроений триумфализма и ощущения всемогущества «единственной в мире сверхдержавы». И далее: «Рейган, например, никогда не говорил, что мы победили в холодной войне. Он писал в своих мемуарах, что это результат договоренности между партнерами… США не одержали победу в холодной войне, но американские руководители начали вести себя так, будто они победили».

Это интервью Мэтлока было опубликовано не так давно, в январе 2010 года, двадцать второго числа.

Но российский МИД в девяностые годы, руководимый Козыревым, ныне являющимся, как известно, одним из московских аптечных королей (может, он здесь нашел свое подлинное призвание, чем черт не шутит), покорно пристроился в фарватер американской политики. «Выстраиваемая конфигурация выбивала Россию из мировой политики в качестве независимой силы, что было пагубно для нашей страны, — написал Примаков. — Это происходило в то время, когда мировое сообщество уже признало Россию преемницей СССР, в том числе обладающей статусом постоянного члена Совета Безопасности ООН. Избегать конфронтации с США — конечно, этого требовали наши национальные интересы. Но безропотно присоединяться к “цивилизованному Западу”, руководимому США, когда остальной мир российский министр иностранных дел называл “шантрапой”, — такая перспектива лишала страну самостоятельности и была чревата ее втягиванием во все более проявлявшийся авантюрный курс Соединенных Штатов».

Чем завершилась карьера министра Козырева, известно всем. Причем такие люди оказались не нужны не только России, но и за океаном тоже.

Что же касается знаменитого разворота самолета, следовавшего в Вашингтон, то президент Ельцин, надо отдать ему должное, одобрил поступок Примакова. Еще бы не одобрить. Россия бы не простила Ельцину, если бы не одобрил. Это абсолютно точно: поступок Примакова ей был понятен, близок, поступки и суждения Козырева — непонятны и далеки.