Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Алексей Толстой, «Четверть века советской литературы»: «До сих пор не разрушено мнение об односторонности влияния западноевропейской литературы на русскую… Где исследования о влиянии русской литературы на западноевропейскую и американскую? О влиянии Тургенева, Достоевского, Льва Толстого и, в особенности, Чехова — на западноевропейскую и американскую литературу?» (№ 1 и № 2 от 1 и 9 января).

Передовая, «О русской национальной гордости»: «Русский народ гордится тем, что он большой, сильный, богатый, что его родная страна раскинулась от Белого моря до Черного и от Балтийского моря до Тихого океана, что он породил таких гигантов, как Ленин и Сталин, как Белинский и Чернышевский, Пушкин и Толстой, Глинка и Чайковский, Горький и Чехов, Сеченов и Павлов, Репин и Суриков, Суворов и Кутузов, что его национальная культура, наука, искусство, литература оказывали и оказывают огромное влияние на все духовное развитие человечества… Одной из важнейших задач деятелей литературы и искусства является воспитание всего советского народа в глубоком уважении к русской национальной культуре, к ее лучшим традициям, воспитание в советской молодежи любви к русскому искусству (выделено мною. — Ю. Ж.)…

Только люди, потерявшие родную почву, могут не понимать какую роль в развитии патриотического чувства в русском народе, в деле воспитания молодежи, в воспитании новых кадров работников искусств играет русское искусство с его великими традициями и в его лучших современных образцах… Советскому народу… чуждо нигилистическое отношение к художественным богатствам своего народа, которое обычно сопровождается рабским преклонением перед всем заграничным и характеризует людей без почвы, без роду, без племени» (№ 15 от 10 апреля).

Александр Герасимов, «О современной русской художественной культуре»: «Очень важно, что сейчас в нашем искусстве получает все более и более глубокое раскрытие национально-русского начала, что глубже осознана всемирно-историческая роль русского искусства» (№ 27 от 3 июля).

Илья Оренбург, «Долг искусства»: «Наш патриотизм лишен кичливости. Мы знаем, что мы взяли у других и что мы другим дали… Русский роман XIX века видоизменил мировую литературу. Я не знаю французского или английского писателя нашего времени, который не испытал бы на себе благотворное влияние Толстого, Достоевского, Чехова. Русская музыка от Мусоргского и Чайковского до Шостаковича была неоценимым вкладом в мировую музыку. Наш театр на рубеже столетий произвел революцию в сценическом искусстве Европы. Наш балет повсеместно возродил хореографию… Мы знаем, что искусство связано с землей, с ее солью, с ее запахом, что вне национальной культуры нет искусства. Космополитизм — это мир, в котором вещи теряют цвет и форму, а слова лишаются их значимости (выделено мною. — Ю. Ж.). Мы любим в нашем прошлом все, что мы считаем родным, прекрасным и справедливым… Наш патриотизм чист, он лишен чванства, нетерпимости, зоологического начала. Наши писатели, художники, музыканты, актеры, носители национального гения, остаются преданными высоким идеалам всечеловеческого и вечного искусства» (№ 27 от 3 июля).

Лишь после такой серьезной и внушительной подготовки, во время которой до всеобщего сведения было доведено, чего же ждут от деятелей литературы и искусства, УПиА вовлекло тех в собственную, фактически цензорскую работу. Предложило для него давать оценку рукописей. Прежде всего — киносценариев для злободневного тогда улучшения качества художественных фильмов. И встретило полное понимание, готовность к сотрудничеству.

А. Толстой о сценарии В. Швейцера и А. Роу со стихами С. Городецкого «Кащей Бессмертный»: «Я считаю этот сценарий конъюнктурным, художественно лживым, патриотизм его квасным и посему — негодным для постановки».

А. Довженко о сценарии В. Кожевникова по собственной повести «Март-апрель»: «Мне этот сценарий не нравится. Не потому, что я нашел в нем что-либо антихудожественное или вредное. Мне он не нравится по незначительности хорошего»[374].

Согласившись хоть раз написать для УПиА внутреннюю рецензию, практически всегда отрицательную, писатели, хотели они того, или нет, становились добровольными и прямыми соучастниками выработки новой, великорусской идеи. Не осознавали, что их конформизм рано или поздно может бумерангом ударить и по ним самим. Но зато показали, что сами они не очень-то уважают, ценят друг друга. Всегда готовы найти соринку в глазу ближнего.