Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Однако УПиА понимало, что меры такого рода, даже немедленное и безоговорочное принятие к исполнению всеми высказанных взглядов далеко не сразу найдут свое художественное воплощение. Очень хорошо знало и иное. Что из-за острейшей нехватки бумаги тиражи даже таких газет, как «Правда» и «Известия», пришлось сократить соответственно с 1,3 млн. до 1 млн., с 500 до 400 тысяч[375]. Что радиофикацией, «точками» трансляции, охвачено менее половины городов, поселков, сел и деревень. Что все это весьма серьезно снижает возможности пропаганды. И потому решило усилить устную агитацию. Разумеется, в гораздо большем масштабе, нежели было доступно литературе и искусству. Охватить ею по возможности всю духовную сферу, включая и науку, и политику, и информацию о событиях в мире.

31 июля решением ПБ и постановлением СНК СССР[376] было создано Лекционное бюро при комитете по делам высшей школы. Руководителем его назначили А. Я. Вышинского, ответственным секретарем — заместителя начальника УПиА А. А. Лузина, членами — начальника УПиА Г. Ф. Александрова, председателя комитета по делам высшей школы С. В. Кафтанова, наркома просвещения РСФСР Б. П. Потемкина, академика-секретаря АН СССР Н. Г. Бруевича, директора института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР Е. С. Варгу, видных пропагандистов — военных журналистов М. Р. Галактионова, Н. А. Таленского. Им предстояло в кратчайший срок разработать тематику наиболее актуальных и вместе с тем популярных, рассчитанных на самые необразованные слои населения, лекций, подобрать из преподавателей высших учебных заведений, а где такой возможности не представится, то из школьных учителей лекторов; сразу же начать работу.

Вместе с тем УПиА использовало создавшуюся ситуацию и для того, чтобы завершить установление контроля над всеми без исключения учреждениями и организациями, напрямую связанными с литературой и искусством. Говоря конкретно, подчинить последний из них, пока еще обладавший определенной автономией: комитет по делам кинематографии во главе с И. В. Большаковым. Использовав как формальный предлог выявленные недостатки в работе комитета, и объяснявшие, мол, сокращение числа фильмов, удостоенных Сталинской премии, с 7 в 1939 году до 3 в 1942 году[377], УПиА 17 февраля 1943 года получило согласие секретариата ЦК на создание в своей структуре отдела кинематографии и назначение С. М. Ковалева его заведующим[378]. Тем самым на реорганизацию всего процесса подготовки прежде всего киносценариев, считавшихся тогда основой фильма. Теперь он выглядел следующим образом:

«Комитет направляет готовый литературный сценарий в ЦК ВКП(б). В ЦК ВКП(б) он попадает в управление пропаганды, где сейчас создан даже специальный киноотдел. Киноотдел рассылает сценарии на отзыв 15–20 консультантам. Каждый консультант считает необходимым дать свои замечания. Затем сценарий поступает к начальнику управления пропаганды, который тоже дает свои замечания. С этими замечаниями сценарий снова возвращается в комитет для переработки, а если по мнению управления пропаганды киносценарий подходящий, он представляется на прочтение секретарям ЦК ВКП(б). Вся эта процедура занимает 2–3 месяца»[379].

Сознательно усложненный, откровенно бюрократический вариант рассмотрения и принятия киносценариев и позволял проводить столь нужную селекцию. Отсеивать все то, что теперь не отвечало новым требованиям. Так, уже в марте 1943 года из запланированных 23 художественных фильмов УПиА сочло возможным безоговорочно разрешить производство только трех — «Кутузов» (реж. В. Петров, сц. В. Соловьева), «Радуга» (реж. М. Донской, сц. В. Василевской), второй серии «Георгий Саакадзе» (реж. М. Чиаурели, сц. А. Антоновской). Еще три приняли условно, потребовав внесения конкретных поправок — «Иван Грозный» (реж. и сц. С. Эйзенштейн), «Жди меня» (реж. А. Иванов, сц. К. Симонова), «Небо Москвы» (реж. Ю. Райзман, сц. Н. Мдивани)[380]. Наиболее откровенно изменившиеся идеологические установки выразились в рецензии УПиА на работу Эйзенштейна.