Тайны Кремля<br />Сталин, Молотов, Берия, Маленков

Сталину уже должно было стать ясным: в одиночку, как он намеревался поначалу, сразу после выздоровления, разрешить все возникавшие, отнюдь не сокращавшиеся проблемы, не может. При всем желании. Но и оставлять своим преемникам такое наследие нельзя. И потому ему пришлось вернуться к прежней форме управления, организации власти. То есть к старому механизму принятия решений по кардинальным вопросам общегосударственного характера. Восстановить все то, что чуть менее года назад он сам же решительно отверг, попытавшись заменить узкое руководство более покладистым ПБ. Слишком уж слабыми были те, кто и составлял большинство в ПБ, готов был без размышлений, без тени сомнения поддержать любое предложение, лишь бы его внес вождь. И Андреев, и Ворошилов, и Каганович, и Шверник. Даже Жданов, позволивший себе оказаться в ложном положении при конфликте с Кузнецовым, согласившийся на уничижительную роль «хулиганствующего разъяснителя» противных его духу, навязанных ему постановлений. Все они, даже если бы и попытались, не могли помочь в поисках наиболее оптимального курса, который и вывел бы страну из тупика.

Все это, а также и необходимость прекратить становившееся опасным для всех личное соперничество в узком руководстве привело всех к осознанию насущной важности перемен. Возвращению к испытанной и уже оправдавшей себя в недавнем прошлом системе. 3 октября 1946 года по предложению Сталина было принято решение, формально записанное как пункт 94 протокола № 55 заседания ПБ. Оно гласило:

«1. Поручить комиссия по внешнеполитическим делам Политбюро (шестерка) заниматься впредь, наряду с вопросами внешнеполитического характера, также вопросами внутреннего строительства, внутренней политики.

2. Пополнить состав шестерки председателем Госплана СССР тов. Вознесенским и впредь шестерку именовать семеркой»[548].

Так родился очередной компромисс, без которого, как оказалось, решать судьбы власти невозможно. Сталин признал прежний, утраченный было статус членов «триумвирата». Их исключительное право заниматься всеми важнейшими для судеб страны проблемами, не связывая себя при этом ни Конституцией, ни уставом партии. Взамен же добился того, что у него слишком долго не получалось. Ввел в новый состав узкого руководства своего старого протеже и весьма вероятного наследника по государственным структурам Вознесенского.

Так своеобразно, хотя и далеко не оригинально, в очередной раз оформила сама себя как высшую власть, узкая группировка, и без того давно правившая в СССР. Сталин, Молотов, Берия, Микоян, Маленков, Жданов, Вознесенский провозгласили себя, и лишь себя, только половину состава ПБ, стоящими над всеми без исключения структурами. Как государственными, так и партийными. За бортом оказались заместители председателя СМ СССР Андреев, Ворошилов, Каганович, Косыгин; члены и кандидаты в члены ПБ — они же да еще Хрущев, Шверник, Булганин; секретари ЦК ВКП(б) Патоличев и Попов. Составили формально второй, на деле же никакой иерархический уровень власти. Ведь в партии с этого момента настоящие, протокольные, в полном составе заседания ПБ практически прекратились. За последующие шесть лет собирались лишь дважды: 13 декабря 1947 года и 17 июля 1949 года. Секретариат превратился в некое подобие отдела кадров всей страны, а региональные комитеты — ЦК компартий союзных республик, крайкомы, обкомы, райкомы — во вспомогательные контрольные и надзирательные органы.

И все же, как выяснилось слишком быстро, появление «семерки» не привело к стабилизации положения на вершине политического Олимпа. Вопреки замыслу, послужило причиной очередного всплеска безжалостного, не знающего пощады к побежденному, личного соперничества. Установило прямую зависимость усиления борьбы за власть от состояния здоровья Сталина, а вместе с тем и от удач, ошибок или просчетов тех, кто и оказался в составе нового узкого руководства.

Несомненные лидеры «семерки» — Берия, Вознесенский, возглавлявшие СМ СССР, и Жданов, второй секретарь ЦК ВКП(б), настойчиво стремились закрепить свое собственное положение. Добивались легитимности и легализации своего ведущего положения, сложившейся расстановки сил на как можно более длительный срок. Именно в этих целях и настояли уже 7 января 1947 года на решении ПБ созвать в конце текущего — начале следующего года XIX съезд партии[549].