Тайны Кремля

Первыми к Сталину в Кремль — «на уголок», прибыли Молотов, Берия, Мехлис, Тимошенко и Жуков. Еще не располагая не то что исчерпывающей, а хотя бы сколько-нибудь достоверной информацией о положении на фронте, сделали единственно возможное. Согласовали наиболее отвечающий моменту текст очередной директивы, № 2: «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземным войскам границу не переходить». А через полтора часа, с прибытием Маленкова, — Микояна, Кагановича, Ворошилова и Вышинского, директиву, заверенную как того требовало положение о главвоенсовете Маленковым, срочно направили командующим западными военными округами[235]. Затем занялись не менее важным вопросом — кому и как сообщить населению Советского Союза о войне.

Сталин категорически отказался выступать с обращением, и потому тяжкую и ответственную миссию взял на себя Молотов[236]. Тут же, на заседании, готовя текст выступления, поначалу поддался затаенному чувству старой обиды. Попытался ограничиться лишь тем, что считал своей прямой обязанностью как нарком иностранных дел. Только потом, скорее всего по настоянию других членов узкого руководства, все же вписал и первую фразу речи — «Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление», и последние пять коротких абзацев, имевших чисто пропагандистский характер, взывавших к эмоциям — со слов «Эта война…» до заключительного, сразу же ставшего необычайно популярным, стихийно превратившегося в лозунг призыва: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами»[237].

Когда Молотов приехал из Радиокомитета, где выступил в прямом эфире, заседание продолжили. Одобрили указы ПВС СССР «О мобилизации военнообязанных…», «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения», «О военном положении», «Об утверждении положения о военных трибуналах…». А после того, в два часа дня, у Сталина собрались одни военачальники — Тимошенко, Кузнецов, Жуков, Шапошников, Кулик, Ватутин. Подытожили полученные сообщения о ходе боевых действий, подготовили третью и последнюю директиву: «На фронте от Балтийского моря до госграницы с Венгрией разрешаю переход госграницы и действия, не считаясь с госграницей… Тимошенко, Жуков, Маленков».

В первый день войны фактический руководитель СНК СССР Вознесенский, его заместители Булганин и Андреев в заседаниях узкого руководства не участвовали.

Глава девятая

Уже днем 22 июня принципиальные ошибки, допущенные месяц назад при реконструировании властных структур, стали не только слишком очевидными, но и крайне опасными по своим неминуемым последствиям. Созданные на случай экстремальных условий триумвират и БСНК по различным причинам оказались явно неработоспособными. Не только утратили инициативу, но и просто бездействовали именно тогда, когда от принимаемых ими решений буквально зависела судьба страны. И потому, чтобы в столь ответственный момент сохранить возможность воздействовать на положение дел, не потерять окончательно управления, что стало бы катастрофой, ПБ пришлось срочно учредить еще один центральный орган, Ставку главного командования. С ее помощью попытаться вернуть себе руководство, связав воедино решения, относящиеся как к проведению фронтовых операций, так и к обеспечению Вооруженных Сил всем необходимым.

Верхний уровень Ставки — Тимошенко (председатель), Жуков, Сталин, Молотов, Ворошилов, Буденный, Кузнецов — фактически подменил собою, что являлось в сложившихся условиях наиболее целесообразным, прежний состав главвоенсовета. Правда, с одним весьма серьезным изменением. Партию в нем представляли теперь не Жданов и Маленков, а Сталин и Молотов. Второй же уровень, образованный «постоянными советниками», призван был исполнять функции КО — являться посредником между верховным командованием и правительством. Именно потому он включил как военачальников — Шапошникова, Кулика, Мерецкова, Жигарева, Воронова, Ватутина, так и БСНК почти в полном составе — Микояна, Кагановича, Берия, Вознесенского, Жданова, Маленкова, Мехлиса[238].

Своеобразным дополнением Ставки стала образованная через день, 24 июня, еще одна властная структура, ограниченная конкретными рамками поставленных перед нею задач — Совет по эвакуации. Его председателем утвердили Кагановича, заместителями — Косыгина и Шверника, а Членами — замнаркома обороны Шапошникова, замнаркома внутренних дел Круглова, председателя исполкома Ленсовета Попкова, замнаркома путей сообщения Дубровина и заместителя председателя Госплана Кирпичникова[239].