Тайны любви

— В этом нет необходимости, — возразила та, — я уже закончила. Когда ты меня позвала, я как раз вылезала из ванны. Не подходи слишком близко, Фернанда, — брызги могут испортить тебе платье.

— Прошу тебя, задержись на минутку, — на лице Фернанды появилось мечтательно-нежное выражение. — Я все-таки хочу тебе помочь.

В следующий миг она стащила с себя красивое платье из тафты и бросила его в таз в другом углу ванной комнаты. За платьем последовала сорочка. Оставшись в белом кружевном лифчике, таких же трусиках и шелковых чулках, Фернанда опустилась на колени у края ванны и взяла в руки овальный кусок мыла.

— Следы дикарских прикосновений этого мужлана проступают на тебе так же отчетливо, как у девственной мученицы, растерзанной зверьем на арене римского цирка, — пробормотала она.

Сюзетта захихикала в ответ.

— Не смейся! — повелительно оборвала ее Фернанда. — Я всегда моюсь после того, как пожму руку мужчине, даже если была в перчатках.

— Но из нас двоих именно ты, а не я была замужем. Что же, твой муж, ложась с тобой в постель, надевал перчатки?

— Когда родители выдали меня замуж, я была совсем еще дитя, вряд ли старше, чем ты сейчас, — вздохнула Фернанда. — Что я могла знать о безрассудных желаниях мужчин? Ночь за ночью я лежала, вне себя от страха, а он делал со мной все, что хотел… Сядь, дорогая.

Сюзетта улыбнулась и села в теплой душистой воде. Фернанда сняла свои многочисленные кольца — с бриллиантами, рубинами, изумрудами и просто из чистого золота — и бросила в мыльницу, будто это были дешевые поделки, а не ценные памятные подарки бывших поклонников из отвратительной расы мужчин. Растерев мыло в руках, она взбила розовую пену и принялась намыливать пышные груди Сюзетты, с нежностью прикасаясь к ее телу.

— Какая у тебя прекрасная грудь, Сюзетта, — произнесла она со вздохом. — Зачем ты позволяешь мужчинам прикасаться к ней? Ты же знаешь, как грубы они и примитивны, это просто волосатые твари, от природы бесчувственные. Ты не должна поддаваться и удовлетворять их животные инстинкты — они будут мять и терзать твою нежную грудь, она обвиснет и потеряет форму. Если ты и дальше будешь знаться с мужчинами, к тридцати годам эти великолепные полушария поникнут, как воздушные шарики, из которых выпустили воздух, а к моим годам будут болтаться где-то у живота, тощие и морщинистые.

Сюзетта недоверчиво хихикала, полуприкрыв карие глаза и предоставив пальцам Фернанды ласкать яркие бутоны ее сосков. Они вскоре затвердели, напряглись и вызывающе приподнялись кверху.

— Ах, какие они нежные, — взволнованно шептала Фернанда. — Послушай, девочка, ты должна мне доверять. Ни один мужчина в целом мире не способен оценить красоту такой груди.

— Но ведь мсье Леблан наверняка трогает твою грудь, когда ты приходишь к нему в гости? Я пока не вижу на ней следов обвисания…

— Нет, я позволяю ему смотреть, сколько он захочет, но не трогать.

От горячей ванны круглые груди Сюзетты и все ее гладкое молодое тело, от шеи до пальчиков на ногах, приобрело теплый розовый оттенок. Это розовое сияние было поистине очаровательно, более того, — пленительно и неотразимо. Фернанда стала целовать и ласкать мокрые плечи подруги, вздыхая от удовольствия. На губах у нее был горьковатый вкус эссенции для ванн.

— Ну что, мужчиной от меня уже не пахнет? — поддразнила ее Сюзетта. — Или этот зловредный запах так въелся мне в кожу, что придется подвергнуться дезинфекции?

— От этих двух красоток уже не пахнет, хвала небесам, — ответила Фернанда. — Что же до всего остального… Мне даже думать не хочется о том, что вытворял с тобой этот скот, бедняжечка моя. Но будем мужественны. Встань на колени и позволь мне проделать самое трудное.

Любовно обхватив мокрое и скользкое тело Сюзетты, Фернанда помогла ей приподняться и изменить позу в воде. Взяв мыло слегка дрожащими от волнения руками, Фернанда осторожно намылила круглый живот Сюзетты и стала растирать ладонью пену вокруг трогательной ямки пупка. Ее рука совершала медленные круговые движения, круги все расширялись, пока Сюзетта не покрылась душистой пеной от груди до бедер.

Через некоторое время одна бретелька лифчика Фернанды соскользнула с плеча. Атласная чашечка сдвинулась, наполовину обнажив грудь — маленькую, остроконечную, удивительно упругую для тридцатисемилетней женщины. Видя, как она подрагивает, словно требуя внимания к себе, Сюзетта повернулась — при этом ее колени под водой широко раздвинулись — и потянула вниз кружевную чашечку, полностью обнажая грудь Фернанды. Она сжала розовый сосок и стала нежно перекатывать его между большим и указательным пальцами.

— Ах, ты мешаешь мне как следует вымыть тебя! — воскликнула Фернанда.

— Они такие разные у тебя и у меня, — задумчиво произнесла Сюзетта, не обращая внимания на ее слова. — У меня они толстые и круглые, соски большие, красно-коричневого цвета, хоть я и моложе тебя почти на двадцать лет. У тебя — удлиненные, как груши, соски маленькие, розовые, их почти не видно, пока я не заставлю их затвердеть.