Тайны любви

— Ни в коем случае. Скажите честно, можно ли найти более приятное применение вашему буфету, чем служить опорой для теплой попки Сюзетты, в задранном до пояса платье?..

— Молчите! — простонала Фернанда. — Ни слова больше!

— Как это ни слова? Там было еще много всего, — со вкусом произнес Арман, ритмично водя пальцами по короткому гладкому меху. — Трусики слетели с малышки мигом — она сбросила их с такой скоростью, что я даже не успел ей помочь. Ваше розовое дерево удостоилось прикосновения обнаженных прелестей нашей общей любимицы. Вы ведь не возражаете, если я буду говорить — нашей? В конце концов, это точное выражение, раз мы оба любим ее.

— Это уж слишком. Прекратите сейчас же!

— Для вас, может быть, и слишком, — отвечал он жизнерадостно, — но отнюдь не для Сюзетты, уверяю вас. Я стоял между ее ногами, и она буквально рванула мои брюки, чтобы скорей извлечь ту часть тела, что якобы внушает вам отвращение. В следующий миг я уже бился в ее маленьком розовом силке…

— Нет, — задыхалась Фернанда. — Нет, прекратите же!

Ее лицо пылало от волнения. По движениям рук в карманах пальто Арман догадался, что пальцы в перчатках лихорадочно царапают бедра сквозь ткань юбки. «Теперь ты попалась! — торжествующе подумал он. — Я распалял твое воображение, пока оно не вышло из-под контроля. Будь ты сейчас одна, обе руки уже были бы у тебя между ног, добиваясь облегчения. Но поскольку мы вдвоем на заднем сиденье авто, тебе ничего не остается, как страдать от возбуждения, — и наблюдать за этим очень занятно».

— Вы, мадам, велите прекратить? — продолжал он мучить Фернанду. — А вот наша восхитительная малышка Сюзетта вовсе не желала, чтобы я прекратил. Она обвила руками мою шею, прижала меня к себе и призывала: «Еще сильней!» Ах, какой ненасытной маленькой распутницей она становится, когда заведется! Впрочем, вам это должно быть хорошо известно, вы же занимались с ней любовью. Когда ее нежное отверстие увлажняется желанием, она становится просто неистовой и требует все новых наслаждений.

В качестве самого изощренного момента пытки, предназначенной Фернанде, он уже собирался изложить во всех подробностях, как они с Сюзеттой одновременно достигли желанного предела на том буфете розового дерева. Но прежде чем он успел продолжить, Фернанда, зажмурившись, запрокинула голову и стала ловить воздух ртом. Арман заметил, как вздрагивает ее тело под кротовыми шкурками, и с улыбкой заключил, что сделал важный шаг к их вечерней программе, открыв счет со своей стороны. Теперь два — один в ее пользу. Но ярость Фернанды от поражения, нанесенного ей в ее собственной игре, будет так же велика, значит и такой счет почти что в пользу Армана.

Без сомнения, это и была ее игра — Арман отыграл очко, потому что к ней не прикасался — Фернанда бы этого и не позволила, — он избежал прикосновения к ней даже в тех ограниченных пределах, в каких она притрагивалась к нему, сначала обернув его плоть платком, потом употребив с той же целью свое белье…

Довольная улыбка еще не сошла с его лица, когда Фернанда стала приходить в себя. Черные глаза полыхнули гневом.

— Значит, вот как, — угрожающе протянула она, — очень хорошо. Наша борьба будет беспощадной. Вы сами этого хотели — так что не жалуйтесь, когда вам станет плохо.

— Борьба пойдет по правилам, которые мы обсудили у меня дома, — возразил Арман. — Коль скоро эти правила будут соблюдены, я не стану жаловаться. Мы вдвоем будем любить Сюзетту, не вмешиваясь в действия друг друга, пока она не возбудится настолько, что обратится к одному из нас с просьбой довести дело до конца. Вы можете действовать пальцами или языком, а я — другим предметом, по своей природе более подходящим для ублажения хорошеньких девушек.

Фернанда промолчала, но ее глаза красноречивее всяких слов говорили о том, какой участи она желала своему сопернику и его «белее подходящему предмету».

Арман, уверенный, что Фернанда непременно будет жульничать и нарушать правила в надежде добиться преимущества, размышлял о том, каким образом ему удалось вызвать ее оргазм. Ключевым моментом, несомненно, был разговор о близости с Сюзеттой. Возможность обессилить Фернанду таким способом сослужит ему хорошую службу, когда всерьез начнется битва за привязанность Сюзетты — или по крайней мере за ее желанное юное тело.

— Давайте вспомним, сударыня. Мы договорились не сообщать Сюзетте, как будет определен победитель, чтобы она не могла выбирать между нами сознательно. Мы хотим, чтобы выбор сделала ее страсть, а не соображения о том, кто сможет лучше содержать ее. Тот, к кому она потянется за последней лаской в решающий момент, получает все — ему Сюзетта будет принадлежать в дальнейшем. Прежде вы были согласны на такие условия. Если вы успели передумать — скажите, и я немедленно покину вас и отправлюсь устраивать свои дела с Сюзеттой так, как сочту нужным.