Тайны лунной гонки

Как видно из этой ситуации, в Вашингтоне действительно было немало, по меткому определению Фруткина, «доверчивых мечтателей», готовых услышать «шум» в еле слышном «шорохе» — термин, каким только и можно охарактеризовать намек Благонравова лишь на «возможность обсуждения» сотрудничества с США в полетах на Луну. Тем не менее, видимо не столько вследствие искренней веры в возможность подобного взаимодействия, сколько стремясь подыграть политической конъюнктуре (ведь за сотрудничество — сам президент), Уэбб тоже поспешил предаться такого рода «мечтам». И это несмотря на то, что НАСА действительно было «в смятении», ибо с [агентством] никто «не проконсультировался по вопросу, имеющему непосредственное отношение к его целям и графику работ»[336]. Более того, американские исследователи политической истории освоения космического пространства полагают, что «…в действительности у Уэбба были серьезные возражения против подобного объединения [СССР и США], но он полагал, что если президент не спрашивает его, а говорит, что нужно сделать, то лучше всего просто выполнить его желание. Уэбб опасался того, что с русскими не удастся ничего достигнуть, но ущерб американской программе при этом все равно может быть нанесен. Он также считал, что вопрос этот недостаточно обсуждался, ни внутри администрации президента, ни с руководителями конгресса»[337].

Однако, будучи членом «команды Кеннеди», Уэбб заверил специального советника президента по национальной безопасности МакДжорджа Банди, что «…весьма открыт к рассмотрению идеи о возможном сотрудничестве с Советами и полагает, что они могут пожелать использовать нашу большую ракету в обмен на передовые технологии, которые у них, вероятно, появятся в ближайшем будущем (например… советские приборы, доставленные на Луну, могут в любой момент установить связь между Луной и Землей)»[338].

По словам Уэбба, 18 сентября Кеннеди, поделившись с ним планами предложить через ООН Советскому Союзу вместе с США осуществить экспедицию на Луну, спросил: «Достаточно ли Вы держите ситуацию в НАСА под контролем, чтобы избежать каких-либо выступлений против того, что я собираюсь сделать?». Руководитель агентства заверил президента, что вверенная ему организация находится под его полным контролем, и он обеспечит благосклонное отношение НАСА к инициативе Кеннеди. Президент горячо поблагодарил Уэбба за это[339].

Озабоченность главы Белого дома возможностью отрицательного отношения агентства к его идее вновь подчеркивает уже отмеченную относительную самостоятельность этой организации в формировании космической политики США — самостоятельность, которую порой было трудно ограничить даже руководителю агентства. Дело в том, что утром того дня, когда состоялся его разговор с Уэббом, президент узнал о выступлении в Национальном ракетном клубе в Вашингтоне Роберта Гилрута — директора Центра пилотируемых полетов НАСА в г. Хьюстон, штат Техас. Этот центр играл ключевую роль в разработке и осуществлении программы «Аполлон». Гилрут, в частности, говорил о перспективах советско-американского сотрудничества в полетах на Луну. Отметив, что объединение квалифицированных кадров, опыта и средств «может иметь некоторую ценность», он в то же время сказал: «Однако, я трепещу от одной мысли об интеграции советской ракеты с американским кораблем… ибо при этом думаю о проблемах, с которыми нам приходится сталкиваться, даже когда мы имеем дело с американскими подрядчиками, говорящими на том же языке, что и мы». Поделившись с аудиторией мыслями на этот счет, Гилрут суммировал их в виде следующего вывода: «Предложение [объединиться с Советским Союзом] было бы очень интересным и важным, но трудно выполнимым на практике… Оно вызывает у меня смешанные чувства, но я говорю, как инженер, а не как политик, занимающийся международными отношениями»[340]. Видимо, перспектива того, что Гилрут, а также те в НАСА, кто наверняка разделял его скепсис по поводу возможного сотрудничества с СССР, дадут волю своим «смешанным чувствам», была достаточно серьезна, если Кеннеди поинтересовался у Уэбба, насколько тверда будет поддержка агентством планов Белого дома.

С намерениями Кеннеди создать советско-американский «лунный альянс» был солидарен и сам МакДжордж Банди. Правда, будучи ответственным за безопасность страны, а следовательно, призванным особо тщательно следить за соблюдением ее национальных интересов, он в первую очередь позаботился о беспроигрышности любого варианта развития событий:

1) Если мы будем соревноваться, то должны сделать все возможное для объединения всех органов американского правительства в рамках единой космической программы с тем, чтобы она как можно полнее соответствовала обязательствам, которые мы взяли на себя;

2) Если мы будем сотрудничать, это снимет с нас напряжение, и мы сможем с легкостью заявить, что именно наши беспрецедентные усилия [предпринятые в области реализации лунной экспедиции] вынудили Советы начать сотрудничество с нами.