Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях

А 20 марта 1909 года в Ущельском монастыре поселилась Лидия Петрушкина, которой, согласно послужному списку, в это время было всего два дня от роду. История этой девочки, наряду с историей Петра Калмыкова, – еще одна тайна Ущельского монастыря. В послужных списках за различные годы она именовалась либо «крестьянской девицей», либо – «солдатской дочерью». А в материалах консисторского расследования конфликтной ситуации, возникшей в 1918 году между игуменьей Магдалиной и казначеей Мариной Ивановой, Лидия Петрушкина фигурировала среди приближенных настоятельницы, «имевших от сестер отдельный стол в корпусе игуменьи». Это свидетельствует о том, что Лидия Петрушкина по каким-то причинам занимала в Ущельском монастыре привилегированное положение. Но по каким именно – сейчас уже не скажет никто.

Надо сказать, что Лидия Петрушкина прожила в Ущелье до глубокой старости. Однако, по словам С. Н. Антоновой, дочери лешуконского краеведа Н. А. Галева, она ничего не рассказывала о монастыре, ссылаясь на плохую память. И свою тайну унесла в могилу…

Выше уже говорилось о том, что малолетние послушницы северных женских обителей чаще всего были сиротами или происходили из крайне бедных семей. Например, 9-летняя послушница Серафима Андреева была принята в Горний Успенский монастырь «по круглому сиротству», а 13-летняя Августа Караулова и дочери умершего дьячка Аполлона Леопардова, сестры Павла и Людмила – «по бедности».

В ряде случаев сироты попадали на воспитание в монастыри по просьбе ходатайствовавших за них лиц. Так, в мае 1915 года совет Архангельского епархиального женского училища обратился к игуменье Сурского монастыря Порфирии с просьбой «приютить на каникулярное время сего 1915 г. в стенах вверенной Вам обители двух сирот, воспитанниц данного училища, Серафиму и Нину Павловских». В октябре того же года священник нюхченской Богородицкой церкви просил игуменью Порфирию приютить в монастыре бездомную девушку-олигофренку.

Приведу этот интересный, как говорили в старину, «человеческий документ», целиком: «Сим прошу Вас, не найдете ли Вы возможным поместить хотя бы на время в Ваш монастырь одну девушку 14–15 лет, дочь призванного на войну, не в полном разуме. Осталась девочка при мачехе, которая живет со своим отцом, в его доме, и несчастная ею оставлена без приюта, ночуя где попало. Нравом она скромная, работать кой-что может, в особенности любит пилить дрова. Почти всю деревню отопляет зимами своим трудом, то есть, идя по деревне, если увидит, где пилят дрова, одного человека, гонит от пилы и начинает пилить, и пилит хотя того больше. Работает и другое кой-что, не требующее особого разума, если только кто с нею. Еще раз прошу Вас, матушка, пожалейте несчастную! Сделайте доброе дело и спасете ее от многого. Я хотел ее пристроить куда-нибудь здесь, но никто не берется, так как сейчас у каждого свои заботы. Пожалейте Вы ее!».

Вероятно, бедной сиротой была и незаконнорожденная крестьянская девица Павла Постникова, принятая в Сурский монастырь в 1902 году и спустя два года умершая от туберкулеза. Единственными местами, где смогли найти пристанище все эти бедные, убогие, больные, безродные и бесприютные девочки, оказывались женские монастыри. Ведь в миру в те времена, почти как и сейчас, каждого интересовали исключительно собственные дела…

Иногда девочки из крестьянских семей поступали в монастыри вместе со своими старшими сестрами. Возможно, они делали это по их примеру. Например, в 1910 году в Ущельский монастырь поступили 16-летняя Анастасия Филатова и ее 13-летняя сестра Ольга. Спустя год Анастасия Филатова покинула монастырь, а вот Ольга осталась. В послужном списке она характеризовалась как «малоспособная к трудам по малолетству, поведения скромного». Послушница Ольга Филатова прожила в Ущельском монастыре до 1919 года. К этому времени ей исполнился 21 год. Сведений о ее дальнейшей судьбе нет.