Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях

Теперь попытаемся рассказать о различных видах социального служения северных женских монастырей или, конкретнее, о трех его основных направлениях: исправительной, просветительской и благотворительной деятельности. Оговорюсь сразу: отнюдь не все монастыри занимались сразу всеми этими видами социальной деятельности. Выбор того или иного вида социального служения зависел от многих факторов – не только от местоположения и достатка монастырей и давности их существования, но также от численности их общин и от желания их настоятельниц заниматься определенными видами социальной деятельности.

Реже всего северные женские монастыри занимались исправительной деятельностью, то есть служили местом ссылки и заточения. На официальном языке это называлось «исправлением». Кого же ссылали в монастыри в XIX – ХХ веках?

По данным П. Н. Зырянова, в монастыри на церковное покаяние (епитимию) ссылались лица, виновные в отступлении от православия, совращении в раскол, уклонении от исповеди и причастия, непреднамеренном убийстве, попытке совершить самоубийство, жестоком обращении со своими родственниками, незаконном сожительстве и так далее. Наиболее частыми причинами попадания в монастырь на исправление были «прелюбодейство и другие подобные преступления», «пренебрежение христианским долгом», «неумышленное убийство» и «нетрезвость» [11].

Из всех женских монастырей Архангельской и Вологодской епархий исправительной деятельностью занимались только две обители: Холмогорская и Горняя Успенская. Наиболее ранние упоминания об этой деятельности датируются серединой XVII века. Так, в 1651 году в Успенский Горний монастырь за неизвестный проступок была заключена бывшая игуменья Семигородней пустыни Мариамна.

Примерно в то же время и Холмогорский монастырь стал служить местом заточения для лиц, винов ных в политических преступлениях. В «Историческом описании Холмогорского монастыря» А. Фирсова упоминается, что в нем «содержалась еще в царствование Анны Иоанновны одна колодница – плац-майорша Ильина, ведавшая “государево слово и дело”», «личность крайне беспокойная, причинившая немало скорбей монастырю» [43].

Но чаще всего в Холмогорский монастырь «на исправление и увещание» помещались старообрядки. В том же «Историческом описании Холмогорского монастыря» содержится информация о побеге из него в 1723 году четырех находившихся на исправлении старообрядок. Их побег оказался неудачным – беглянок поймали. На допросе они признались, что к побегу их склонила одна из монахинь по имени Маремьяна.

Возможно, что «противораскольническая» деятельность изначально входила в число задач, которые должен был выполнять Холмогорский монастырь по замыслу его основателя – архиепископа Холмогорского и Важского Афанасия, «оставшегося в памяти современников и потомков как “на расколы разрушитель”» [48] и практиковавшего в период своего управления епархией отправление старообрядцев на перевоспитание в местные монастыри.

В XIX – начале ХХ веков Холмогорский и Горний Успенский монастыри продолжали выполнять функции исправительных учреждений для тех, кого присылали туда за различные проступки – например, для сектанток. Так, согласно распоряжению Синода «О мерах борьбы с расколом», изданному в 1837 году, ссылке в монастыри подлежали адепты секты хлыстов. Желающие узнать, что представляла собой эта секта, могут получить представление о ней, прочитав очерк П. Мельникова-Печерского «Белые голуби» или роман «На горах», героиня которого, Дуня Смолокурова, была завлечена в нее и избежала гибели только чудом. Достаточно сказать, что собрания этой секты (так называемые «радения») заканчивались развратом. Так что нет смысла объявлять хлыстов, да и прочих сектантов прошлого и настоящего, неповинно гонимыми церковниками.

Итак, на основании вышеупомянутого указа Синода в Горний Успенский монастырь была «сослана бессрочно мещанская девка М. Калугина», обвиненная в хлыстовстве. Летом 1838 года в Холмогорский монастырь была сослана арестованная в Москве 50-летняя уроженка села Пулково Санкт-Петербургской губернии «крестьянская девка Варвара Иванова Лужникова», обвиненная в принадлежности к секте хлыстов и в пропаганде хлыстовства «под видом обучения мастерству девок».

Возможно, что А. Фирсов, упоминая о пребывании в Холмогорском монастыре в 1838 году «одной сектантки из хлыстов», имеет в виду именно Варвару Лужникову, содержавшуюся там в заключении восемь лет, до 1846 года.

Архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий остался в памяти современников и потомков как «на расколы разрушитель»