Тайны «Монастырского приюта»

Но вот – случилось чудо! Один из строителей во время трапезы поскользнулся и упал в пропасть вместе с сосудом с вином. Преподобный Симон молча молился, не обращая внимания на крики. И через некоторое время тот же строитель вдруг появился с противоположной стороны – целый и невредимый – и с неразлившимся сосудом… Несомненно, подобные монастыри могли строиться лишь с Божьей помощью. Так, должно быть, создавался и этот, в котором сейчас, будто червь в яблоке, искал свой путь Александр Юрьевич Сивере.

Коридор петлял, встречались ниши, где висели обрывки цепей и лежали грудой выбеленные временем кости. Но это уже не пугало Сиверса. Он равнодушно взирал на тайну беззакония, как бы отстранившись даже от собственной тени. Лишь один из скелетов неожиданно привлек его внимание. Это был хорошо сохранившийся остов небольшого человека, почти карлика, к тому же, судя по искривленному позвоночнику, – горбуна. Здесь тоже были оборванные цепи, но скелет не лежал в нише, а стоял, прислонившись к стенке, будто отдыхая или набираясь сил. А череп с каким-то насмешливым вызовом глядел пустыми глазницами в лицо Сиверса.

– Привет! – буркнул ему Александр Юрьевич. – Не ты ли и есть тот самый Прошян?

Понятно, что горбун уклонился от ответа. И тут Сиверсу послышалось, что где-то впереди него в темноте коридора раздаются чьи-то легкие шаги…

5

Действительно, кто-то крался по коридору – то ли к нему, то ли от него. Фонарик Сивере выключил.

– Эй! – крикнул он громко. – Кто тут?

Наверное, было бы странно, если бы ему кто-то ответил. Но шаги, тем не менее, стали затихать. Очевидно, неизвестный удалялся. Постояв в нерешительности пару минут, Сивере пошел дальше; на сей раз зажигая спички одну за другой. Батарейку в фонарике решил поберечь.

А кругом были разные ниши, где не составляло труда спрятаться. И тут ему почудился знакомый аромат табака. Если бы он сам не курил этих сигар, то мог бы и ошибиться. Но сейчас сомневаться не приходилось: это были те самые знаменитые сигары Прозорова, с начинкой. Кто-то только что курил их тут.

Нагнувшись, Александр Юрьевич даже разглядел на полу пепел. «Что за чертовщина? – подумал он. – Уж не сам ли Герман тут бродит?» Но каким образом он мог сюда попасть? Сивере сам затаился, спрятавшись в нише и напрягая слух. Но вокруг стояла тишина. Он двинулся дальше, пока не увидел, что коридор расходится на несколько «рукавов». И в одном из них блеснул огонек – свет в конце туннеля.

Теперь можно было идти, не зажигая спичек, но проход становился все уже и уже, приходилось протискиваться плечом вперед. Когда же Александр Юрьевич достиг овального отверстия в стене – на уровне его головы, из-за которого и лился свет, то впервые испуганно отшатнулся. Он почувствовал, что еще немного, одно мгновение – и он сойдет с ума. Такого не могло быть. Перед ним маячило бледное прекрасное лицо Анны Горенштейн; она смотрела сквозь это отверстие прямо на него и молчала.

Сивере вытер тыльной стороной ладони катившиеся со лба капли пота, хотел что-то произнести, но язык тяжело шевелился во рту, а губы слиплись. Анна Горенштейн вздохнула, будто сожалея о его немощи. Она подняла руку с черепаховым гребнем и стала расчесывать черные как смоль волосы. Александр Юрьевич перекрестился. Тут только он сообразил, что перед ним не сквозное отверстие, а хитрое стекло, зеркало. И Анна смотрит сейчас на свое отражение, не видя его, Сиверса.

– Вот оно что… – прошептал Александр Юрьевич. Выходит, его догадка нашла подтверждение: зеркала в кельях устроены так, что за постояльцами можно тайно наблюдать. Значит, личная жизнь любого из них открыта.

– Кому же это понадобилось? – пробормотал Сивере и вновь отшатнулся: Анна неожиданно произвела губами такое движение, словно хотела поцеловать его. Сейчас она напоминала волшебную темноглазую рыбку в аквариуме, прильнувшую к изучающему ее человеку. Нет, смотреть на все это было невыносимо. Александр Юрьевич попятился, боком выбрался в коридор. Очевидно, остальные «рукава» расходились к другим кельям на этом ярусе.

Чтобы проверить это, Сивере направился по второму маршруту и вскоре вышел к отверстию-зеркалу в номере Локусовых. Те суетились в комнате, ссыпая в блюдо какие-то цветные порошки из баночек.

Причем Алистер был в телесного цвета кальсонах, а его жена Тамара – в корсете, наполовину расшнурованном. На столике стояли непонятного предназначения электрические приборы с колеблющимися стрелками. Все было хорошо видно, но вот звука – никакого.

– Плохой телевизор подсунули, – с досадой пробормотал Сивере. Алистер размахивал руками, видимо, орал на жену. Все это напоминало сцены из немого кино.

Александру Юрьевичу сделалось скучно, и он отправился дальше. Перед ним в зеркале открылась комната старика Алоиза Тамбовского. Впрочем, его приятели сидели тут же, за столиком. И вновь играли в карты. Только на сей раз какой-то необычной колодой. Это была даже не колода, а пачка фотографий. Алоиз сосредоточенно тасовал ее, давал подснять Абарбанелю, потом делил на три части.