Тайны морских катастроф

Вернувшись на Родину, я еще раз просмотрел свои записи, отбросил все досужие вымыслы и на основе документальных данных решил изложить все по порядку.

Вот с чего началась эта странная история.

«Два румба слева — парус»

Подгоняемый свежим норд-вестом Северной Атлантики, английский бриг «Дея Грация» приближался к берегам Европы. Судно совершало плавание с грузом керосина из Нью-Йорка в Геную.

Точно в полдень 4 декабря 1872 г. капитан корабля определил по солнцу свои координаты — 38°20' северной широты и 17°37' западной долготы. До Гибралтарского пролива оставалось не менее 400 миль — два дня плавания.

Капитан брига Дэвид Морхауз уже было направился к себе в каюту, чтобы сделать отметку на карте, когда услышал возглас впередсмотрящего: «Два румба слева — парус!»

Через несколько минут стал виден силуэт небольшого корабля. По его оснастке можно было определить, что это бригантина — двухмачтовое судно с прямыми парусами на передней мачте и с косыми, как у шхуны, — на задней.

Наблюдая за незнакомцем в подзорную трубу, капитан Морхауз обратил внимание, что он движется каким-то странным образом, уваливаясь то в одну, то в другую сторону и то и дело зарываясь носом в волны океана.

«Странное судно... Кливер и стаксель поставлены на левый галс, а нижний фор-марсель — на правый. Грот-мачта совсем голая, — рассуждал про себя капитан „Деи Грации“. — К чему эти ненужные пируэты и зигзаги? Рулевой, должно быть, здорово поднабрался. Так они будут идти до Америки три месяца!»

Суда постепенно сближались. На мачте «Деи Грации» подняли два флага «Е» и «S». По международному двухфлажному своду сигналов они означали вопрос: «Как называется Ваше судно?» Со встречного корабля ответа не последовало. Взяв подзорную трубу, Морхауз увидел, что бригантиной никто не управляет и ее штурвал свободно поворачивается то влево, то вправо.

«Любопытно, очень любопытно, — бормотал себе под нос капитан. — Наверное, они все спят».

Он приказал рулевому взять два румба влево. «Дея Грация» приблизилась к паруснику на сто метров.

«Смотрите, смотрите! Так это же судно Бриггса, „Мария Целеста“! Вот это встреча!» — радостно закричал капитан Морхауз.

Но корабли, следуя противоположными курсами, уже расходились: бриг под всеми парусами несся на восток, а встреченная бригантина, раскачиваясь из стороны в сторону, медленно двигалась в западном направлении. Капитан Морхауз успел заметить, что палуба бригантины пуста и часть парусов изодрана в клочья.

«Это не похоже на Бриггса. У него всегда полный порядок на судне. Нет! Там что-то случилось», — подумал капитан. Он решил лечь на обратный курс и выяснить, в чем дело.

— К повороту! Готовить шлюпку левого борта к спуску! — пронеслась над палубой его команда.

Бриг, закончив поворот, шел теперь рядом с «Марией Целестой». Но по-прежнему на ее палубе никого не было.

— Эй, на «Целесте»! — крикнул в медный рупор Морхауз. Слова гулким эхом пронеслись над серо-синими волнами океана.

Подождав с минуту, Морхауз снова поднес рупор к губам:

— Алло, Бриггс, откликнись! Что случилось? Тебе нужна помощь?

Ответа не было. Лишь плеск крутых волн, ударявшихся в борт корабля, и легкий свист ветра в его туго натянутых вантах нарушали величественное безмолвие Атлантики. Радость встречи в море, когда длительное плавание кажется таким однообразным и тоскливым, сменилась тревогой и беспокойством. Американец Бенжамин Бриггс, капитан «Марии Целесты», был старым другом Морхауза. Они знали друг друга с детства. Почти одновременно стали капитанами. В один и тот же год женились. Сколько раз им приходилось встречаться в разных портах! Как было приятно ему, Морхаузу, придя, бывало, в Гибралтар или Марсель, увидеть судно Бриггса...

Голос старшего штурмана Оливера Дево прервал воспоминания капитана:

— Сэр, шлюпка готова к спуску. Я беру двух гребцов и отправляюсь на «Целесту».

— Да, Оливер, отправляйтесь. Выясните, что там у них произошло. Я чувствую неладное. В таком состоянии судно! Нет, на старину Бриггса это не похоже. Эй, Дево! Скажите там, чтобы они легли в дрейф. Я тоже приведусь к ветру.

С каждым взмахом гибких ясеневых весел шлюпка, легко поднимаясь на вершины волн, приближалась к бригантине. Дэвид Морхауз стоял у поручней, с тревогой глядя на истерзанный корабль своего друга. «Мария Целеста» раскачивалась на волнах, словно пьяный матрос, возвращающийся утром из таверны на свой корабль перед выходом в море.

«Они, наверное, спрятались в трюме»

Мокрая, блестящая от брызг палуба бригантины была по-прежнему пустынна. Обрывки парусов фок-мачты ударялись о реи и мачту, издавая треск, напоминавший щелканье пастушьего кнута.