Тайны наследников Северного графства

Так я и живу последние шесть дней, которые медленно тянутся один за другим, сливаясь в одну сплошную череду: мысли, книги, сон, потом приходит Леопольд, мы разговариваем о какой-нибудь ерунде, он уходит и опять сон. Никакого разнообразия.

Сейчас я, как и вчера, и позавчера, сижу у окна и пытаюсь рассмотреть улицу сквозь тысячи капель на стекле. Ничего не видно.

Вздохнув, я встал, подошел к камину, подкинул в огонь пару поленьев. Затем пошел к кровати, достал из-под подушки книгу по философии, улегся и начал читать. Попались наблюдения какого-то ученого, изучавшего религию сенари. Через десять минут понял, что я – жалкий червь, призванный к жизни для того, чтобы подчеркнуть своим ничтожеством величие этой расы, познавшей истину во всем, и единственное, что мне теперь остается, так это убиться от зависти.

Дверь из умывальной открылась, послышались тихие шаги. Ко мне пришел Леопольд. Тайный ход в мою комнату находился в стене рядом с ванной, потому приход оборотня часто заставал врасплох. К счастью, не сейчас.

– Привет. Как самочувствие, дорогой мой больной? – протянул он в своей безумной манере. – Горлышко не болит?

– Сегодня лучше, – ответил я, поражаясь убогости своего сиплого голоса. Еще немного, и начну говорить фальцетом, кажется.

– Как же, как же… – фыркнул Леопольд, усевшись на стул напротив камина и обняв спинку. – Ты пил мой отвар?

– Лучше сделай мне горячего вина с твоими этими специями. А ту дрянь вылей куда-нибудь, – посоветовал я ему, убирая книгу подальше.

– Надо пить, иначе не поправишься! – тоном мамочки сказал Леопольд.

– Да куда я денусь? Все равно когда-нибудь выздоровею, – усмехаюсь.

– Что читал?

– Про сенари. Почему-то этот безумный дед очень любил про них писать.

– Оу, они – любимая раса философов. Их религия и уклад жизни сильно отличается от нашего. Кажется, жизнь на Охмраге и вправду совершеннее… – начал рассуждать нелюдь.

– Процветающее рабство, поклонение царю, как богу, вера в какие-то небесные огни, куда уходят души, из-за которой сенари убивают собственных детей, если те родились калеками… как по мне, так ничего там великого нет!

– А я бы хотел там побывать, – мечтательно заметил Леопольд, убирая челку за уши.

Иногда в нем просыпалось желание посмотреть на мир, и он открывал свои жуткие глаза. К этому я тоже уже привык.

– Там, говорят, красиво, – продолжил он.

– А ты можешь превращаться в других нелюдей? В сенари, например?

– Я их никогда не видел, – пожал плечами Леопольд. – Я могу превращаться в человека и в расу моей мамы… – он зажмурился и вдруг у него появились огромные длинные уши, черты лица заострились, уголки глаз поползли вверх, а во над верхней губой появились едва заметные бугорки – увеличились клыки. Ко всему прочему Леопольд стал гораздо плотнее и раза в два ниже. После это все вдруг исчезло, лицо стало проще и симметричнее, немного круглее, рост заметно увеличился. Человек. И вновь начались изменения, черты лица опять заострились, на руках выросли черные когти, увеличился рост, но не размер. Получился обычный невероятно тощий и чудной Леопольд. – Скорее всего смогу и в сенари, но только внешне. Никакими способностями я обладать не буду.

– В таком случае ты сможешь поехать на Охмарагу и даже не получить при этом сувенир в виде уникального рабского ошейника с собственными инициалами. Везунчик, – я улыбнулся, но меня тут же скрутил кашель. Я согнулся пополам на кровати, пытаясь выбить что-то из горла.

– Ты в порядке?

– Да… – говорю, откашлявшись. – Наверное, уметь превращаться во все живое это здорово. Хотел бы я быть тобой…

– Брось, это не так уж и здорово, – отмахнулся Леопольд, качнувшись на стуле. – Часто задумываешься о том, что ты никто, тебя не существует. Имеешь множество обличий, но не имеешь себя.

– Ты, вроде, имеешь. Ты – это вот тот лохматый тип напротив меня. Он не леннай и не слевит, не зверь и не человек. Он Леопольд.

– Это одно из многих моих обличий, в нем я родился, потому что надо же мне было кем-то родиться, не мышью же! Но для мышей я такая же мышь, для волков такой же волк, как для тебя Леопольд. Это мое основное, но не самое важное обличие. Ты вот один человек и всегда им будешь, а я живу одновременно множество жизней, множество судеб. Волком я убиваю зайцев и преследую волчиц весной, мышью дерусь с другими мышами, собакой гоняюсь за Маггортом, котом лежу на коленях у матери зимними вечерами, крысой показываюсь отцу и грызу у него бумагу. Человек во мне не живет, он только поддерживает жизнь и разум в теле благодаря своим умениям. Это обидно, так как в первую очередь я все же человек, «людь».

У него проснулось желание говорить что-то нормально, без хихиканий и вытягивания гласных. В такие моменты он казался самым обычным.

– Кажется, я начинаю тебя понимать, – грустно заметил я. – Значит, снова температура. Ну ладно. Подожди-ка… ты все-таки показываешься людям? Котом и крысой – родителям?

– Да, – кивнул.

– А почему Лорену ты показываешься именно крысой? Почему не котом или собакой? Эти животные куда симпатичнее…