Тайны наследников Северного графства

Смутившись и в то же время испугавшись, она осторожно поднялась с его рук и села на полу.

– Прости меня, – тихо сказала она, пряча глаза.

– Ежевика! – радостно воскликнул Нольг и сгреб девушку обратно в свои медвежьи объятия. – Напугала, дуреха!

– Ах, дети мои!… – всплеснула руками Эргея и, снова расплакавшись, кинулась обнимать обоих. – Дети-дети, поседею я с вами так!

– Ой… – растерянно сказала девушка, когда ее обняла будущая свекровь. Ежевика все еще не понимала, что происходит.

– Ты, понимаешь ли, умерла, а Нольг тебя, оказывается, тоже полюбил за год знакомства… – быстро и путано объяснила ей я, утирая слезы и улыбаясь. – Ты сейчас, кажется, уже человек. Поздравляю!…

– Нольг? – удивленно посмотрела она на него. – Это… правда?

– Да, – просто ответил он, горячо целуя ее в щеку.

От неожиданности Ежевика широко раскрыла глаза, но потом на ее лице расцвела счастливая улыбка, а на щеках появился розовый румянец. Посмотрев на своего Добрыню Никитича, она совсем зарделась и робко чмокнула его в густые усы.

– Уж будьте счастливы вместе, дети мои, раз оно вам так надо! – всхлипнула Эргея и расцеловала обоих. – Мое благословление у вас есть, теперь от отца получите, и живите вместе, как муж и жена!

– Матушка! – обрадовался Нольг. – Спасибо!…

– Да чего уж, сын? Раз тебе хорошо, то и мне радостно! А мне-то уж и с внуками нянчится пора…

На этом до слез счастливом моменте я вдруг вспомнила об инквизиторе.

– Иди собирай вещи, – велел мне Арланд. – Нам нужно будет очень быстро отсюда уйти. Без вопросов, – он предупреждающе посмотрел на меня.

По его тону я поняла, что лучше не возражать. Я пошла к лавке и занялась сумками.

Тем временем Арланд попросил всех, кроме Эргеи выйти из комнаты.

– Ох, столько всего… Не выдержит мое старое сердце! – вздохнула женщина, прижимая ко лбу руку. – Благодарить вас или вон вышвырнуть после такого?… Мужа нет, я не знаю.

– Мы уйдем сами, – сказал Арланд, снимая черные перчатки. – Но прежде я должен закончить начатое. Дайте мне руки

Эргея замешкалась, с удивлением глядя на инквизитора. Под черными перчатками у него оказались другие, белые и тонкие. Их он тоже снял, открыв испещренные бледными символами ладони.

Взяв женщину за руки, Арланд крепко стиснул ее пальцы в своих и забормотал слова на неизвестном мне языке.

Эргея застыла, то ли в ужасе, то ли в трансе. Он даже не дышала, пока Арланд не отпустил ее. Когда же он это сделал, она оступилась, словно очнулась ото сна, и молча села на лавку.

– Идем! – сказал мне инквизитор, подхватывая свои вещи. – Быстро!

Перчатки он так и не надел, сунул их в один из своих мешков. Мы отправились к лошадям, быстро оседлали их и пустились в обратный путь.

По дороге я думала о случившемся.

Значит, у Ежевики все будет хорошо. Останется она со своим Никитичем, будет стирать по вечерам его рубашки, пропитавшиеся лошадиными запахами, готовить ему, ухаживать, а потом, когда-нибудь, так же, как Эргея, будет распинаться перед какой-нибудь клушей: «Муж у меня умница, красавец, работяга, с животными так обращается, как никто другой. Они – кормильцы наши. Вот мы и живем богато. И сыновья у меня все в мужа пошли, все – лучшие женихи на деревне»…

Все же рада я за нее, теперь-то у нее уж точно все будет хорошо. Из русалки с холодным сердцем да в жену милую… где-то так пелось. Наверное. Молодец она, хорошо им будет с Нольгом.

А я… до поместья доедем дня через три или через четыре. Там куча дел. Надо будет отчитаться перед Лореном, получиться свою заслуженную награду, потом представить Меви ее наследника, надо будет закончить фонтан в саду, извиниться перед Леопольдом, что не предупредила об отъезде… Но главное и самое первое, это объяснить Дейку, какого черта.

Вспомнив о рыцаре, я поняла, чего мне сейчас так не хватает. Кого, точнее. Его бы сюда, с сарказмом и шуточками! Я бы с удовольствием послушала, что бы он сказал по поводу всей этой истории! Мы бы посмеялись и оставили эту тему, стали бы говорить о чем-нибудь другом, поприятнее… Поржали бы над Валленом и его семьей, наверное. Может, Дейк бы выменял у них нам новых лошадей.

Хотя своего Черта я ни на кого другого уже не променяю, наверное.

– Бэйр? – из мыслей меня вывел голос.

Опять он…

– Чего тебе, Арланд? – спросила я, сама удивившись сухости, прозвучавшей в голосе. Что-то мне подсказывало, что Арланд действительно знал, что делал, когда давал Еживике нож, но простить ему этих страшных минут я не могла.

– Пора сворачивать в лес, – сказал инквизитор, спускаясь с лошади.

Все это время он ехал далеко впереди, увидев его теперь, я не сразу поняла, в чем дело.

На Арланде не было ни черного плаща, ни его обычного черного костюма. Их заменил коричневый чем-то похожий на монашескую рясу балахон с длинными рукавами и высоким горлом.

«Монах» из него получился такой же странный, как и инквизитор.

– Что с тобой? – удивленно спросила я, уже спустившись с Черта. – Где твой костюм?

– Пришлось снять.