Тайны Нью-Йорка

Это происходит в помещении редакции «Девятихвостой кошки». На столах, на креслах, на полу валяются номера газет. На них пестрят заголовки, причудливые рисунки…

За дверью послышались чьи-то уверенные шаги.

– Это он, – сказал Трип.

– Очень кстати!

Дверь открывается и входит Бам – Барнет.

Достаточно было двух недель, чтобы завершить превращение, начавшееся в комнате, где умер Тиллингест. Бам окончательно преобразился. Перед ними стоял истинный джентльмен, гордый, холодный.

– Здравствуйте, господа, – бросает Бам. – Что нового?

Трип и Моп смотрят друг на друга: долгожданная минута настала!

Бам ждет ответа и нетерпеливо постукивает тростью.

– Ну что же, – продолжает он, – удостоите ли вы меня ответом? Спрашиваю еще раз: что нового?

– Что?.. А то!.. – восклицает Моп.

– То новое, что мы недовольны, – заканчивает Трип.

– Неужели? – спрашивает Бам насмешливым тоном. – Ах, вы недовольны! А можно ли узнать, дорогие друзья, что именно вам так сильно не понравилось?

Теперь уже отступать некуда. Достоинство полковника и главного редактора задевается все больше и больше.

– Милостивый государь, – четко произносит Моп, – может быть, вы решили, что имеете дело с болванами?

– Ну как можно! – возражает Бам с изысканной вежливостью.

– Нет, мы… не хотим… так думать, – отвечает, подчеркивая каждое слово, Моп. – Но позвольте вас спросить в таком случае, почему вы так плохо обращаетесь с нами?

Тон Мопа принимает оттенок заносчивости. Бам резко вскакивает.

– Вот как!

– Да, нам не пристало, – кричит высоким голосом Трип, – снизойти до уровня каких-то машин!.. Да, на нашу долю выпадают все превратности, все побои, все опасности!.. А вы один пожинаете все плоды! Вот так!

Бам кладет ему руку на плечо.

– Дорогой Трип, – говорит он сухо, – мне кажется, что вы сегодня выпили больше, чем следует…

– Новое оскорбление! – ревет Трип.

– А вы думали, – восклицает Моп, приходя на помощь, – вы думали, что ваши добрые друзья – дойные коровы, которых вечно можно доить, не показав им даже стакана молока? Что, не так? Трип и Моп работают как каторжные… Они выслушивают оскорбления одного, угрозы другого, и за все это мистер Бам бросает им два несчастных доллара в день… как кость собакам… тогда как он получает львиную долю… Ведь работаем мы!.. Мы бросаемся очертя голову в огонь, чтобы достать вам каштаны!.. Так дело не пойдет! Или все делится на троих, или мы умываем руки!

– Отлично, – отвечает Барнет. – Я сожалею только, что вы сказали это слишком поздно…

– Что? Как? Поздно?! – воскликнули оба друга.

– Да, повторяю, что я очень сожалею, но я именно с тем и пришел сегодня, чтоб заявить вам, к величайшему моему огорчению, что обстоятельства заставляют меня отказаться от ваших услуг…

Раздались два вскрика отчаяния.

Бам расхохотался.

Затем он повернулся к Трипу.

– Полковник, – сказал он, почтительно наклонив голову, – я из верного источника знаю, что «Геральд» ищет в настоящее время компетентного человека для экономического отдела… А «Ночной курьер» Филадельфии хочет пригласить постоянного обозревателя, мистер Диксон…

Оба ошеломленно смотрели на него.

– Я не имею права отнимать у вас столь блестящие перспективы… Извините, что до сих пор удерживал вас… Вы свободны…

Воцарилось гнетущее молчание.

Бам играл своей тростью.

Трип поднял глаза на Мопа.

Прошло еще несколько напряженных минут.

– Бам! – начал Трип жалобным голосом.

– Что?

– Ты сердишься на нас?

– Мы, может быть, зашли слишком далеко?

– Этот Трип так вспыльчив…

– А Моп – сущий порох…

– Но это вовсе не со зла…

– Это темперамент… да, темперамент…

Бам закурил сигарету:

– Ладно, парни! Садитесь и слушайте меня внимательно…

Ужасная перспектива немедленной отставки совершенно уничтожила стремление обоих сообщников к независимости… Конечно, какого бы они ни были высокого мнения о себе, рассчитывать на свои литературные достоинства они не могли. А могли они рассчитывать на товарищескую поддержку своих конкурентов по газетному ремеслу?

«Девятихвостая кошка» яростно исполняла все пункты своей программы. Она хлестала направо и налево, а спины ее почтенных редакторов испытали уже не одно возмездие, соразмерное с силой их нападок на коммерсантов, которые по каким-либо причинам не были угодны Эффи Тиллингест, которая из Балтиморы умело направляла шквальный огонь едких намеков и опасных разоблачений.

Это был публичный скандал. Но до сих пор, исключая два-три избиения, которые пришлось вынести Трипу и Мопу, серьезного противодействия не наблюдалось. Старик Тиллингест рассчитал точно. Сколько он знал тайн! Сколько сообщников было у него! Его мемуары составили бы нечто вроде Красной книги американского финансового мира. Дочь его черпала пригоршнями из этого арсенала вероломства и ловких подлостей.

Потерпевшие предлагали весьма солидные суммы, желая выкупить свои прошлые грехи.

На бирже каждое утро с опаской открывали обличительную газету. Финансовые деятели исподтишка наблюдали друг за другом, чтобы насладиться картиной шока…