Тайны НЛО

А ведь ради этого самого сигнала Никола Тесла отгрохал в выкупленном им самим Лонг-Айленде Мировую Систему — самую мощную и совершенную, по тем временам, радиостанцию для простреливания… космоса! Он нашел и уговорил спонсоров (это был первый проект, может быть, в истории всей Пятой цивилизации, который не должен был принести прибыли!), и спонсоры наравне с ним, и даже больше, чем он сам, вложили средства в это гигантское сооружение, поверив гениальному безумцу… К сожалению, от самой Мировой Системы, так и не начавшей ни вещания, ни приема, остались рожки да ножки: разразилась мировая война (еще та, первая), и американское правительство приняло решение взорвать станцию!.. Так и было сделано, ибо уж очень там стояло мощное (и очень новое) оборудование, которым, полагали власти, немедленно кинулись бы пользоваться… шпионы Германии. На сегодня остался лишь поселок Теслы — городок на 2000 жителей, которые бы работали на станции и обслуживали ее.

И Мировой Системе, и самому Тесле помешала первая мировая война. Она же заставила энтузиастов марсианской версии надолго забыть о космических сигналах и о братьях по разуму. А вот идущее следом поколение исследователей продолжило работу. Нет, не над поиском ВЦ (аббревиатура, которой пользуются астрономы и уфологи: Внеземные Цивилизации), а над исследованием способов радиопередачи в различной среде.

Оливер Хэвисайд обнаружил эффект так называемого «эха» (он теперь очень широко используется в телевидении и, конечно, радиовещании). Ионосфера Земли — верхний слой атмосферы, состоящий из заряженных частиц. Мы касались ионосферы в главе о Подкаменной Тунгуске и Тунгусском диве. Так вот именно этот слой служит неким «зеркалом», отражающим посланные с Земли сигналы. Часть сигнала, как и положено, проходит по назначению (если, к примеру, мы направим радиолуч точно на Марс), другая часть, как известно, поглощается (до сих пор мы не знаем энергетического излучения, которое нисколько бы не поглощалось средой: закон сохранения), а третья — отражается слоем. Именно этот эффект отражения ионосферой радиоволн и назвал Хэвисайд «эхом». Про воздух атмосферы никто не сказал бы, что он «отражает», настолько мизерны значения коэффициентов отражения воздушной среды. В ионосфере же отражение возникает за счет заряженности слоя. Ну, да сейчас не о том речь.

Знал об этом эффекте и норвежец Иорген Хальс. Загадка же его открытия в 1927 году состояла вот в чем. Он посылал станцией в Эйндховене коротковолновый импульс, а принимал — двойное эхо! Сам инженер, и далеко не тугодум, Хальс сообразил бы (он и сообразил!), что второе отражение принадлежит и второму слою. Это был, допустим, верхний слой ионосферы. Но разница между повтором сигнала первым и вторым заключалась: 1) в неповторяемости временных интервалов, спустя которые приходил второй сигнал; 2) в искаженном характере второго сигнала (словно он за этот промежуток времени успевал кем-то промодулироваться). Если читатель не знает, поясним, что опытный радист (да и просто радист) без труда определит, что первый сигнал послан одним автором, а второй — другим, несмотря на одинаковое, один к одному, содержание. «Почерк» радиста мы знаем еще по фильмам о Резиденте и Штирлице. Вот именно «почерк» второго сигнала был иным!

Побегав по инстанциям со своей загадкой, Иорген Хальс нашел наконец человека, который заинтересовался его открытием, и в 1928 году Карл Штермер занялся проблемой всерьез. Станция в Эйндховене передавала сигнал, а две другие станции, находившиеся на удалении, принимали. Эхо опять было двойным, и опять интервалы между первым и вторым отражением каждого сигнала различались по нерасшифрованной зависимости. Для примера возьмем эти интервалы с потолка: шесть, двенадцать, пять, три, десять секунд и так далее. И опять второе отражение было «передразнивающим»!

Явление на следующий год подтвердили два француза, но объяснить тоже не смогли.

Хальс предположил невероятное: верхний слой ионосферы, от которого приходит второе отражение, с бешеной скоростью меняет свое положение (то есть толщина ионосферного отражающего слоя постоянно меняется безо всякого закона или по закону, который трудно математически описать). Это даже пульсацией нельзя было назвать: в каждый новый момент верхний слой, получалось, находился на непредсказуемом месте. С чего бы ионосфере так изменяться?