Тайны ночных улиц

Когда туареги подняли восстание, не желая подчиняться новоявленным правителям, выходцам из чернокожих племён, сыновья амахара взяли ружья и ушли в горы – и за это жандармы убили всех его верблюдов и овец. А сам он, едва завидев машины жандармов, убежал и спрятался в пустыне, и потому избежал ареста. Когда он вернулся домой – нашёл своих верблюдов и своих овец, лежащих мёртвыми: мухи ползали по их ранам, и собаки лизали залитый кровью песок. Невестки амахара кинулись к нему, рыдая, хватали за края его одежд и восклицали: «У нас больше нет молока, не будет сыра и масла. Что будут есть наши дети? Что нам, кормить твоих внуков сухим хлебом, давать им финики, растолчённые с простой водой?» Но он отстранил их, закрыл тагельмустом своё лицо и ответил: «Что вы спрашиваете у меня? Спросите у своих мужей – это они лишили вас молока, а меня – моего богатства». Так он сказал, а затем взял большой нож и подошел к трупу овцы вместе со своей любимой собакой, неотлучно крутившейся рядом.

– Вот тебе мясо, моя хорошая собака, – говорил он, отрезая куски от падали. – Вот много мяса, теперь нам не придётся целыми днями ходить по пустыне, чтоб поймать жалкого тушканчика или черепаху.

Прошло время, от трупов ничего не осталось пригодного для еды даже собаке. Снова отправился хозяин со своей любимицей в пустыню, надеясь подстрелить что-нибудь съестное. Но они ничего не нашли: повстанцы, спускавшиеся в долину с гор, съели всю живность раньше них. Да и опасно было ходить по пустыне с ружьём: приходилось прятаться от малийских жандармов, а повстанцы, заметив его, спрашивали: «Ведь ты отец Али? Ты отец Ассалима? Почему ты ходишь здесь один, с ружьем и собакой, и не хочешь воевать с нами? Иди с нами в горы, ты еще не так стар, можешь охотиться – можешь и воевать!» А этот амахар не хотел воевать. Однажды он бросил ружьё и убежал, спасаясь от жандармов.

На следующий день он не пошел в пустыню за едой для собаки: у него больше не было ружья, а в пустыне стало слишком опасно.

Он лежал перед своей палаткой, неподалеку его рабыня готовила еду, а её маленькие дети играли в песке. Собака амахара, проголодавшись, принялась крутиться вокруг. Она поскуливала и лизала руку своего хозяина.

– Дай собаке поесть, – приказал амахар своей рабыне.

Женщина, привыкшая во всем подчиняться, взяла кусок хлеба, бросила его собаке, как ни переворачивалось все в её душе от кощунства такого поступка. Собака подбежала, понюхала, посмотрела укоризненным взглядом и есть не стала, она привыкла есть мясо.

– Она не будет есть хлеб, дай ей мясо.

«Где я возьму мясо, у меня нет мяса», – подумала рабыня, но не осмелилась вслух возразить, только опустила глаза.

– Дай собаке поесть, – повторил амахар и выразительно посмотрел на младшего ребёнка рабыни, который ещё ходить не умел.

Та задрожала, не понимая его мысли, но предчувствуя нехорошее. Но что она могла сказать? И все так же молча стояла, опустив глаза.

Собака завиляла хвостом, не отводя голодных глаз от хозяина. Он ничего не видел, кроме этих глаз. Дети его рабыни смотрели глазами не менее голодными, но амахар этого не замечал – его ничего не волновало, кроме собаки.

Тут ребёнок, слишком маленький, чтоб понимать опасность, подполз к куску хлеба, брошенному на землю, и подобрал его. Тогда хозяин разъярился, вскочил на ноги, зажав в руке острый нож, схватил младенца и рассёк ему грудь. Собака, почуяв кровь, тотчас прыгнула, вцепилась зубами в истошно кричавшего ребёнка и убежала прочь. Несчастная мать кинулась было за ней, но не догнала. Ноги у неё подкосились, она бессильно упала на песок, рыдала, царапала щеки, сорвала платок с головы и выдергивала пряди волос. Амахар промолчал, глядя, как она корчится, вытер нож о сброшенный платок – и ушел в палатку.

Когда наступила ночь, женщина взяла второго ребёнка, тихонько выскользнула из своей хижины и побежала в деревню неподалёку, где стояли малийские солдаты. Она рассказала им, где лагерь амахара, заявила, что он – отец повстанцев, скрывающихся в горах, и что он помогает им, когда они спускаются в долину в поисках еды.

Утром малийские солдаты взяли оружие и пошли в лагерь, туда, куда указала рабыня. Они убили всех лиц мужского пола, носящих тагельмуст⁷, не различая, были они свободными или рабами. А женщинам и детям приказали уходить из страны.

Только сам амахар спасся: он гулял со своей собакой в зарослях акаций, и, когда услышал выстрелы и крики из лагеря, побежал прочь, в пустыню.

С собой у него была только фляга воды.

«Больше мне нечего делать: пойду в горы искать своих сыновей, с ними я уцелею».

Если бы он был праведным и милосердным человеком, Аллах указал бы ему путь, да! Но у него сердце было, как у собаки, которую он так любил, и из-за собаки он сбился с пути, когда та погналась за тушканчиком и увела за собой хозяина в совсем другом направлении. Тушканчика она не поймала.