Тайны острова Буяна

— Якобы он был вызван Якуном из подземных глубин посредством магии. Насколько я поняла, этот недостойный дядя придурковатого племянника в молодые годы был жутким интриганом, мечтающим о власти над градом Катаджем. Ему очень мешал Великий Гог, утвердившийся на великом столе. Этим Великим Гогом был некий Аталав, пришедший неведомо откуда и покоривший полмира. Но здесь, в граде Катадже, который издревле считался у окрестных племен священным городом, его поджидала неудача. И виновником его поражения и смерти был как раз Якун. Этот глупец вообразил, что способен с помощью заклятий удержать Ящера в повиновении, но просчитался. Убив Аталава, Ящер сам стал править священным городом, сделав Якуна своей марионеткой.

Сведения были ценные, они сильно облегчали нам предстоящий контакт с самозванцем. Этого Якуна следовало как можно скорее брать за горло, дабы с его помощью добраться до Ящера, к которому у меня накопилось много претензий.

— Еще большой вопрос, кто кого возьмет за горло, Чарнота, вы его или он вас, — выразил свои сомнения Вацлав Карлович, ознакомившийся с моими планами на ближайшее будущее. — Насколько я понимаю, ваш отец был человеком нехлипким. Далеко не каждому суждено стать Аттилой. И тем не менее он проиграл.

— Но вы же слышали, что его предали! — возмутился я.

— Якун провел Ящера и его оборотней в великокняжеский терем, — подтвердила мои слова Анастасия. — Великий Гог был убит спящим. И та же участь постигла его немногочисленных дружинников.

— И все-таки я не стал бы соваться в воду, не зная броду, — стоял на своем Крафт. — Мы с вами, Вадим, в двух шагах от цели, и будет очень обидно, если мы потерпим поражение. Взгляните на прибор.

Красный глазок загадочного устройства уже не мигал, а горел нестерпимым для глаз огнем. Скорее всего, Вацлав Карлович прав, мы действительно пришли туда, не знаю куда, и нам осталось только взять то, не знаю что. Однако всем, в том числе и мне, было очевидно, что сделать это будет совсем непросто.

— Всем спать, — распорядился я. — Завтра на рассвете мы выступаем в поход.

Ночь прошла без происшествий. А поутру я с изумлением обнаружил, что казавшийся нерушимым храм Ящера уже разобран едва ли не до основания. Толи Валерий Валентинович Гаркушин применил магию, которой понахватался в этом странном мире, то ли постарался наэлектризованный явлением нового бога народ, но так или иначе, а на месте жуткого сооружения теперь возвышался наскоро сооруженный алтарь. На этом алтаре верховный жрец нового бога прирезал подсвинка. Ибо по велению Велеса человеческие жертвы отныне признавались пережитком. Я публично одобрил это нововведение Гераклуса, хотя поросенка мне было искренне жаль. Но голод не тетка, и при всем своем гуманном отношении к животным я не могу обойтись без мяса, особенно перед долгой и трудной дорогой. Короче говоря, этого поросенка мы употребили на завтрак, и сделали это на вполне законном основании, поскольку кому, как не богу и ближним к нему лицам, вкушать мясо жертвенных животных.

Из крепости мы выехали через северные ворота, откуда начинался, если верить нашему проводнику Кияну, путь на град Катадж. Здесь же у крепостных ворот я неожиданно обнаружил клубок, подаренный мне птицей Сирин и, казалось бы, утерянный безвозвратно. При моем появлении клубок, доселе мирно лежавший в пыли, встрепенулся и резво покатился по дороге. Нам не оставалось ничего другого, как последовать за нашей путеводной нитью.

Дружина бога Велеса была немногочисленной, да и люди в ней были хоть и проверенные, но, мягко говоря, ненадежные. Правда, цель у нас пока что была одна: мы все стремились к таинственному Граалю, и это обстоятельство вселяло уверенность, что мои спутники до определенного момента меня не подведут. Сомнения вызывал у меня лишь Киян, явно подавленный стремительными переменами, произошедшими в крепости за то время, пока он предавался блуду с заезжей ведьмой. Похоже, племянник опасался, что дядя не одобрит его распутного поведения и, чего доброго, учинит спрос с нерадивого служаки.

— Я вам не завидую, господин Киян, — сказал я ему со вздохом. — Чудом выживший во время захвата крепости, но тяжело раненный господин Коломан непременно доложит в высшие инстанции о вашем недостойном поведении. Это же уму непостижимо — заниматься Камасутрой в то время, когда крепость штурмует неприятель!

— Никто нашу крепость не штурмовал, — обиженно огрызнулся племянник высокопоставленного дяди, — вы захватили ее обманом.

— И это вы называете оправданием, господин Киян?! Мало того что вы предатель, так вы еще и дурак, поскольку добровольно открыли перед врагом ворота. Как, по-вашему, должен реагировать начальник на глупость своего подчиненного, приведшую к тяжким и необратимым последствиям.

— Секир башка, — подсказал Марк.