Тайны Парижа. Том 2

Войдя во двор замка, молодая женщина увидела красивую верховую лошадь, привязанную к столбу. Привратник, служивший в то же время и проводником, немедленно явился с предложением своих услуг и сообщил графине, что лошадь принадлежит молодому французу, который в данное время осматривает замок в сопровождении привратницы. В то время обычаи в Бадене были такие же, как и теперь. В апреле и мае французов бывало там очень мало — преобладали немцы. Граф д'Асти был первым французом, появившимся в этом сезоне у игорного стола, виконт де Р. — вторым. Графиня д'Асти была на балах раза два и встретила на них одних австрийцев и пруссаков. Она с каким-то любопытством ждала встречи с человеком, который напомнил бы ей парижанина, — а их каждая парижанка неустанно и часто безуспешно отыскивает всюду, когда она находится в провинции или за границей.

Любопытство графини было скоро удовлетворено: в оружейной зале она встретила туриста-француза. Это был молодой человек, с виду хрупкий, со светло-каштановыми волосами, голубыми глазами, меланхоличное лицо которого казалось в этот день грустнее обыкновенного. Это был Арман. Он был одет с изысканной простотой.

Увидав молодую женщину, с которой Арман, вероятно, встречался где-нибудь раньше, он сильно вздрогнул. Это обстоятельство не ускользнуло от графини, привыкшей производить подобное впечатление. Он низко поклонился ей, а она ответила ему самым изящным реверансом.

Привратник в качестве чичероне говорил на французском языке, совершенно непонятном. Но так как он содержал ресторан, то твердо запомнил фразу: здравствуйте, сударь или сударыня, не желаете ли посетить замок и позавтракать? Этим ограничивалось его знание французского языка. В данном случае невежество этого тевтона способствовало знакомству графини с Арманом.

Графиня, заметив немецкую надпись, которая красовалась на вооружении какого-то маркграфа, спросила ее объяснения у привратника. Последний стал изъясняться на своем непонятном жаргоне. Арман, находившийся на другом конце залы и рассматривавший надписи, слышал, как графиня заметила: «Я не понимаю ни слова из того, что вы говорите». Тогда он подошел и сказал:

— Позвольте мне, сударыня, перевести вам эту надпись.

Графиня поблагодарила его улыбкой. Жена привратника, которая давала Арману объяснения, видя, что посетители познакомились, решила, что они отлично могут осмотреть весь замок вместе, и удалилась, оставив Армана на попечении своего мужа.

Через час, окончив обзор зала, во время которого посетители не раз, при каждом новом варваризме толстого немца, обменивались улыбками и взглядами, переговорив о Бадене и его окрестностях и о Париже, они очутились во дворе замка на пороге красивой готической залы, служащей обыкновенно для завтраков туристам.

Арман ни разу не перешел границ строгой воспитанности. Как остроумная светская женщина, Маргарита непринужденно обратилась к молодому человеку и сказала ему, смеясь:

— Завтра, кажется, танцуют в казино, и вы, конечно, найдете возможность, согласно светскому обычаю, представиться вашей покорной слуге.

Молодой человек поклонился.

— А пока, — продолжала она, — в силу необходимости, — она указала рукой на столовую, где находился всего-навсего один стол, — вы позволите мне, милостивый государь, предположить, что мы уже встречались с вами где-нибудь в Париже, и пригласить вас позавтракать со мною.

Арман предложил графине руку и провел ее в столовую. Благодаря медлительности прислуги завтрак продолжался чуть не до трех часов пополудни.

Арман был очаровательно остроумен, а его обычная задумчивость, в глазах графини, сообщала ему большую привлекательность.

Он был чрезвычайно внимателен к маленькой девочке, почтителен и любезен с графиней. Он не назвал себя, не спросил имени графини д'Асти, но они болтали о стольких предметах, что невольно назвали несколько фамилий, в салонах которых зимой встречается «весь Париж».

— Сударыня, — сказал Арман, — я уже имел честь танцевать с вами у маркизы де Р… Конечно, я не осмеливаюсь обращаться к вашей памяти и не имею дерзости надеяться, что вы…

— Боже мой, — прервала его графиня с чарующей улыбкой, — простите, если память мне несколько изменяет, и позвольте избавить вас от обязательных комплиментов. Но раз это так, то мы познакомились с вами окончательно, и я оставляю вам на завтра вальс.

— Первый? — спросил он шаловливо-веселым тоном.

— Хорошо, пожалуй, хоть первый. Надо же загладить перед вами мою забывчивость.

Арман вздохнул, давая понять графине, что сам он хранит живейшее воспоминание о бале маркизы. Графиня была женщиной, и этот вздох не был ей неприятен. Но в то время, как она хотела продолжать разговор в легком тоне, которым велась до тех пор их беседа, раздался удар грома, от которого задрожали своды готической залы.