Тайны Парижа

Арман походил немного на утопающего, который собирает все свои силы, напрягает последнюю энергию, чтобы добраться до берега, не заботясь о том, отнесется ли эта земля гостеприимно к нему, но лишь только бы она спасла его от смерти: но, достигнув берега и уцепившись за скалу, чтобы противостоять последней волне, которая может захватить его, он уже ищет взором крова и людей, которые оказали бы ему помощь.

То же было и с Арманом. Сначала он отчаивался когда-либо увидеть баронессу, снова быть у ее ног, удержать ускользающее от него счастье, а затем молодой человек начал видеть в возвращении г-жи Сент-Люс предначертание судьбы. И он поступил, как утопающий. Его счастье более не удовлетворяло его: он захотел упиться местью, он хотел заставить эту женщину дорого заплатить за то, что она отвернулась от него, и она должна была предстать перед ним любящей его более, чем когда-либо. Потом чей-то образ встал перед ним; то была тень графа Степана, человека, ради которого она изменила ему, ненавистного соперника, оскорбившего его честь и причинившего ему столько душевных мук.

И Арман почувствовал, что в нем закипает глухой и ужасный гнев; он вспомнил, что граф в ту ночь, когда баронесса ударила его по щеке, отказался драться с ним, чтобы не запятнать репутацию баронессы. Арман забыл обещание, данное отцу – не выходить из дома, не искать ни с кем ссоры и терпеливо ждать его возвращения. – Я должен убить графа, – решил он. Два человека приходили по очереди разделять горе и надежды нашего героя. Первый был его друг, участвовавший в качестве секунданта в его первой дуэли и рассказавший ему историю баронессы, а второй был Альберт де Р., тот самый, который привез его на костюмированный бал, где он получил пощечину.

Арман, твердо решив драться с графом Степаном, чувствовал, что откровенность его на этот счет может только повредить ему в этом деле. Он никому не открыл своего намерения, тем более, что Иов следил за ним и в последнюю минуту мог помешать ему.

Однажды вечером Альберт де Р. предложил Арману поехать в Оперу. Давали «Вильгельма Телля», и зал был переполнен благодаря участию в спектакле Дюпре. Арман принял предложение. Что-то подсказывало ему, что он встретит там графа Степана.

Когда молодые люди сели на свои места, спектакль уже начался, и Арман начал внимательно лорнировать ложи, ища своего врага. Граф действительно был в Опере; сидя один в глубине бенуара, он, казалось, мечтал о чем-то и не отдавал себе отчета в том, что у него было перед глазами…

– Он мечтает о ней! – прошептал Арман, мгновенно вспыхнув от гнева. Лорнируя соседние ложи, его спутник совершенно не заметил графа, и Арман, хотевший сделать всякое примирение невозможным, имел достаточно времени обдумать то, что собирался сделать.

Когда кончился первый акт, сын полковника вышел из ложи под руку с де Р., все еще не заметившим присутствия русского дворянина в театре, и увлек его по коридору к ложе графа.

– Я заметил здесь, – сказал он ему, – одного из наших знакомых, с которым мне хочется поздороваться.

Де Р. не обратил особенного внимания на эти слова и подумал, что дело идет о каком-нибудь уличном знакомом Армана, которых у него было множество, как у каждого богатого человека. Арман тихо два раза постучал в дверь ложи. Дверь открыли, и де Р., к своему удивлению, увидел графа Степана. Он понял все и угадал, что результатом этой встречи будет дуэль; но было уже слишком поздно, чтобы избежать ее. Граф узнал Армана. Соперники поклонились друг другу.

– Граф, – сказал Арман, – бьюсь об заклад, что у вас превосходная память.

– Да, милостивый государь, – дерзко ответил граф, – ч прекрасно помню, что уже встречался с вами.

– Вы можете мне сказать, где это было?

– На балу у баронессы Сент-Люс.

– Совершенно верно.

Граф поклонился.

– Так как память не изменяет вам в данном случае, – продолжал Арман, – то, быть может, вы определите в точности день, когда был этот бал?

– Завтра будет ровно две недели, если я не ошибаюсь, – ответил граф.

– Превосходно! – вскричал Арман, в свою очередь отвешивая поклон.

– Следовательно, милостивый государь, – продолжал он, – я могу рассчитывать, что ничто не помешает вам исполнить ваше обещание.

– Какое?

– Насколько я помню, – спокойно заметил молодой человек, – под предлогом не запятнать чести госпожи Сент-Люс вы отложили на две недели сведение наших счетов.

– Милостивый государь, – сказал граф, – ваше требование так ясно формулировано, что мне ничего не остается возразить на него…

– Значит?.. – спросил Арман.

– Я к вашим услугам.

Молодые люди снова обменялись поклонами, и Арман прибавил:

– Если вы согласны, то мы будем драться завтра утром, в семь часов, близ Отейльских болот, на пистолетах.

– Согласен, – ответил граф.

Арман поклонился русскому дворянину и вышел.

– Дорогой мой, – сказал ему Альберт де Р., бывший немым свидетелем этой сцены, – вы поступили глупо.

– Почему?

– Да потому, что вас могут убить.

– Ба! Что за беда.

– В другое время это был бы вздор, но в настоящее время это значит очень много.

– Что вы этим хотите сказать?