Тайны Парижа

Арман снова остановился. Дама в черной перчатке, по-видимому, слушала его с глубоким удивлением, но ничто в ее лице не обнаруживало, что она имеет что-нибудь общее с женщиной, о которой рассказывал Арман.

Он продолжал:

– Этой женщиной были вы…

– Я?

В этом простом восклицании слышалось такое удивление, что молодой человек отступил пораженный.

– Или же, – продолжал он уже с меньшею уверенностью, – эта женщина похожа на вас так поразительно…

– О! – вскричала она. – Подобные сходства бывают довольно часто.

– Однако, – продолжал Арман, указывая на перчатку, которая была надета на одной руке молодой женщины, – у нее была так же, как и у вас, черная перчатка, и только одна…

– Ну, так что же из этого следует?

Дама в черной перчатке произнесла эти слова несколько резким тоном, который немного смутил Армана; однако он продолжал:

– Несколько дней спустя в Милане, в театре, я встретил снова ту же самую женщину; на этот раз ее сопровождал пожилой господин… мой друг и я поклонились ей.

– Можете вы объяснить мне, – перебила Армана Дама в черной перчатке, – что общего между этой женщиной и мною?

– Все, – произнес он с убеждением.

Взрыв хохота был ему ответом. Но у него хватило храбрости продолжать:

– Наконец, во Флоренции, в Вене, в Петербурге, в Париже, всюду я встречаю вас, и вы все время отрицаете, что вы та самая женщина, которую я встретил около гостиницы в Апеннинах. И, однако, – прошептал он с усилием, – однако… О, с той роковой ночи ваш образ преследует меня беспрестанно, мутит мой рассудок и заставляет усиленно биться мое сердце… с того дня, вы одна…

Она надменным жестом остановила его:

– Извините, – сказала она, – позвольте мне вместо того, чтобы слушать признание, которое мне кажется, по меньшей мере, странным, спросить вас, как вы могли очутиться здесь? – И она рукою указала на окно.

Арман вздрогнул. Действительно, как объяснить любимой женщине, что, благодаря указаниям другой женщины, он проник в комнату медика, об отсутствии которого он был заранее предупрежден, а оттуда пробраться на крышу этого дома и в комнату Дамы в черной перчатке.

– Я жду, – сказала молодая женщина с оттенком нетерпения.

– Сударыня, – пробормотал Арман, – я не могу…

– И вы осмелились говорить мне о любви и о том, что следуете за мною повсюду в течение года, хотя в то же время не можете признаться мне… Ах, – прибавила она с раздражением, – вы обладаете странным нахальством!

– Сударыня, простите меня…

Молодая женщина нахмурила брови, и глаза ее приняли злое выражение.

– Я подозреваю измену, – сказала она наконец. – Но я не хочу долее расспрашивать вас.

И она рукою указала на окно.

– Тот, кто изменил мне, – прошептала она, – будет наказан.

Арман вздрогнул, и мысль о том другом, кого она ждала, сжала ему сердце… Однако, побежденный властным взглядом необыкновенной женщины, которая, казалось, всецело завладела его душой, он упал на колени и признался ей во всем, из опасения быть прогнанным, как слуга, и видя, что благодаря непредвиденным событиям дело принимает иной оборот.

Послышался стук, глухой и неясный, от удара стукальца в дверь, отдавшийся громким эхом внутри дома. Услышав этот шум, Дама в черной перчатке вздрогнула, и лицо ее выразило беспокойство.

– Боже мой! – воскликнула она с ужасом. – Это он! Бегите…

И она выразительным и быстрым движением, доказывавшим, как велико ее волнение, указала Арману на открытое окно. Арман выпрямился во весь рост, догадавшись о грозившей ему опасности. Вместо того, чтобы бежать, он взглянул на свою собеседницу, и его взгляд, до того времени опущенный и смущенный, блестел отвагой и восхищением.

– Бегите, бегите, – повторяла молодая женщина, – это вернулся граф Арлев: он убьет вас.

Надменная улыбка появилась на губах у молодого человека. Он поднял упавший кинжал и сказал:

– О, не бойтесь!

– Уходите же, уходите! – твердила она. – Неужели вы хотите, чтобы я погибла вместе с вами?

Эти слова покорили смелость и внезапный энтузиазм Армана. Он понял, что не ради его спасения, но ради самой себя Дама в черной перчатке умоляет его бежать. Его вытянувшаяся было рука опустилась. И человек, за минуту перед тем готовый отчаянно защищать себя, был занят теперь одной мыслью: спасти любимую им женщину от грозившей ей, по-видимому, опасности. Однако он не мог победить эгоистического чувства: его любовь в последний раз возвысила свой голос, и он, взяв руку молодой женщины, горячо произнес:

– Я ухожу, но… во имя Неба! Дайте мне слово, что вы позволите мне еще раз увидеть вас… это необходимо… я вас умоляю…

– Хорошо, – пробормотала она, точно только один ужас мог вырвать у нее это обещание. – Но уходите, уходите!

– Когда, где? – спросил Арман быстро, с настойчивостью человека, решившегося не двинуться с места, пока она не назначит ему свидания.

– Здесь, завтра, бегите! – сказала она, по-видимому, сильно взволнованная.