Тайны подмосковных лесов

- Здравствуйте, - сказал Аркадий, беря трубку и пожимая плечами в ответ на недоуменные взгляды Маши. - Странно вы себя ведете. То вы только с Машей хотите говорить, то только со мной...

- Слушайте меня внимательно, Аркадий Юрьевич, - каким-то странным голосом говорил Коля. - Приезжайте в субботу к себе на дачу. Я вас буду там ждать. Ровно в полдень. В двенадцать часов. Вы все узнаете. Только у меня одно условие - непременное. Вы должны быть один, без Марии Ростиславовны. Только один. Иначе никакого разговора не состоится. А сообщить мне вас есть что, поверьте. О ч е н ь важные для вас сведения. О ч е н ь..

- Но почему? Вы же сами хотели...

- Никаких вопросов. Если приедет Мария Ростиславовна, вы меня просто там не увидите. Я исчезну. И вы ничего не узнаете. А вам очень нужно узнать то, что я вам сообщу. Все.

Коля положил трубку, а Аркадий так и остался сидеть с трубкой у лица и открытым от удивления ртом.

Затем он передал содержание разговора Маше.

- А вот ему! - сверкнула глазами Маша, сделав неприличную комбинацию пальцами. - Чтобы я тебя бросила в такой момент? Мы найдем его. Я вспомню его адрес. Мы пойдем к нему, если он ускользнет. Никаких разговоров. Я поеду с тобой!

Аркадий пытался было отговорить её, утверждая, что это опасно, но Маша даже слушать ничего не хотела.

Они сообщили Кате, что в субботу едут на дачу. И в своих проблемах и переживаниях даже не обратили внимания на то, каким огнем горели Катины глаза, какими пунцовыми были её щеки, они не поняли, что по поводу их отъезда на дачу у неё были свои соображения.

- Езжайте, - сказала Катя. - А вот мне там скучно, на этой даче. Побудьте одни, отдохнете от меня.

В пятницу вечером Коля позвонил вновь.

- Вы приедете, Аркадий Юрьевич? - спросил он.

- Конечно.

- Только один. Только один. Иначе разговора не будет. Вы узнаете очень важную для себя вещь.

- Хорошо, хорошо, - ответил Аркадий.

- А, может быть, тебе и впрямь не ехать? - спросил он Машу, положив трубку. - Ну, съезжу я, поговорю с ним. Чего такого? Мужской разговор, никакой опасности.

- А раз никакой опасности, так тем более, я должна ехать с тобой. И все. Разговор закончен. Либо вдвоем, либо никто. А субботу и воскресенье проведем на даче, отдохнем.

В субботу Аркадий и Маша встали рано. Аркадий требовал, чтобы Маша собиралась побыстрее и добродушно ворчал не нее, что она так долго возится. Катя слышала, как они собирались, ей было приятно, что родители в хорошем настроении, какими они не были давно, особенно, отец.

Перед уходом Маша заглянула в комнату к Кате, только приоткрывающей глаза от сладкого сна.

- Дочка, вставай, мы поехали. Приедем завтра или в понедельник утром. Будь умницей, - улыбалась Маша, уже одетая, в пальто и беретке.

Катя нежилась в теплой постели, ей вдруг почему-то так захотелось встать и поцеловать маму, но она поленилась или постеснялась сделать это. Послала рукой воздушный поцелуй.

- Счастливо съездить...

Аркадий завел машину, и они поехали. Было субботнее утро, машин на улицах было довольно мало, езда доставляла удовольствие... И настроение у обоих было бодрое. Даже в самых невероятных обстоятельствах человек мечтает о счастье и подсознательно в это счастье верит. Вера в счастливый конец сказки заложена у человека с детства, она одновременно и помогает, и мешает человеку жить...

Осталась позади кольцевая дорога, пропахшая бензином Москва. Стелилось перед ними шоссе, пробегали мимо деревья и кусты, почти неподвижно стояли на небе облака, сквозь которые несмело пробивались лучи холодного ноябрьского солнца. И вдруг погода начала резко портиться. Тучи мгновенно начали сгущаться, и скоро повалил тяжелыми хлопьями снег. Но это обстоятельство не сильно огорчало Корниловых. Маша своими красивыми, слегка раскосыми глазами преданно и нежно смотрела на Аркадия, уверенно державшегося за баранку "Волги". Он вел машину, снова чувствуя себя мужчиной, чувствуя человеком, испытывая удовольствие от самого процесса езды, от своего умения водить машину. Ему так надоело всего бояться, он устал от своей депрессии, от своих бесконечных раздумий и сомнений. Ему просто снова хотелось жить. И жить не той роскошной, сытой, хоть и очень напряженной жизнью, к которой он за долгие годы привык, а просто жить в значении "существовать" - не умирать и не страдать. Перед ним была длинная дорога, у него были близкие, любящие его люди, ему совсем не так уж много лет. Он больше не будет унижаться перед самим собой, оценивая каждую мелочь, продумывая каждый шаг. Он будет жить широко и открыто. И честно. Чтобы можно было посмотреть в глаза дочери, не отводя взгляда в сторону. Он будет просто ж и т ь. Он все сегодня узнает, он верит, что все сегодня окончательно выяснится, что он сегодня сбросит тяжелый груз, который несет долгие годы, и он сумеет преодолеть все препятствия, которые готовит ему судьба. Он верит Маше, надеется на нее, на её любовь и поддержку. Он чувствовал, что рождается заново, что у него открывается второе дыхание.