Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')

Что такое кумулятивный эффект, объясняет Военный энциклопедический словарь: "Концентрация действия взрыва в определенном направлении. Достигается путем создания у заряда ВВ кумулятивной выемки (сферической, конической и др.), обращенной в сторону поражаемого объекта".

Такой выемкой послужил пустой "аппаратный котелок" в тротиловой массе для размещения в нем взрывателя, приборов кратности, срочности и всего прочего, что делает мину не просто ящиком со взрывчаткой, а боевым механизмом. Разумеется, взрыв такого заряда с импровизированной кумулятивной выемкой от "аппаратного котелка" мог произойти только в том случае, если разоруженная мина была в паре со снаряженной. Попадались ли такие "связки" в Северной бухте?

- Да, попадались, - говорит бывший мичман, старейший севастопольский водолаз Владимир Дмитриевич Корпус. - Впервые я натолкнулся на такую банку в Северной бухте, против Инкермана. Опустился на грунт, застропил ящичную мину, стал обходить ее по радиусу; вдруг задел галошей обо что-то твердое. Пригляделся - из ила другая торчит, краешком едва выступает...

Значит, спаренные мины - не просто предположение.

"По заданию комиссии, - заканчивает свое письмо А. Тусменко, - была проведена серия экспериментов: поочередно взрывали все известные мины, состоявшие на вооружении немецкого флота. Но ни одна из них не смогла произвести и половинного разрушения того, что было на "Новороссийске". Взрыв нескольких мин носил совсем иной характер - объемный, а не направленный".

Ударная струя раскаленных газов пробила борт и вышла вертикально вверх, проделав в корпусе линкора русло в виде латинской буквы "L". Кумулятивный выброс идет только в одном направлении. Если бы мина была обращена своей выемкой к борту, то форс взрыва прошил бы линкор от борта к борту, но ведь огненный смерч главную свою разрушительную работу проделал по пути вверх. Почему?

Запомним все же эту букву - "L".

"Минная версия" проста и удобна - она снимает ответственность за взрыв с начальников различных ведомств, - и, видимо, потом все-таки именно ей и отдали предпочтение в заключительном акте комиссии. И все же она неубедительна.

Случайно застопорился долгосрочный часовой механизм мины, причем именно у той, которая случайно была снаряжена всеми необходимыми приборами. Случайно эта мина оказалась в соседстве с другой, у которой была кумулятивная выемка. Случайно ее задел якорем линкор и случайно подтянул ее к себе под борт к одному из самых уязвимых мест - в район артпогребов с самыми мощными зарядами и снарядами. Случайно часовой механизм, проснувшийся после 11-летней спячки, сработал в самый безмятежный для экипажа заполуночный час...

Не слишком ли длинна эта цепь случайностей?

Сказав в своем очерке в "Правде" лишь об одной случайно задетой донной мине, я невольно вызвал поток писем, яро и доказательно оспаривавших это объяснение и выдвигавших другое - диверсия. Среди авторов писем были весьма авторитетные офицеры-моряки и адмиралы. Многочисленных сторонников этой версии неожиданно поддержала "Красная звезда", опубликовавшая на своих страницах отрывок из записи по поводу "Новороссийска" покойного военно-морского министра Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова: "...До сих пор для меня остается загадкой, как могла остаться и отработать старая немецкая мина, взорваться обязательно ночью, и взорваться в таком самом уязвимом месте для корабля. Уж слишком то все невероятно..."

"За короля, за честь знамени!"

Вскоре после того, как в 1988 году газета "Слава Севастополя" опубликовала мою документальную повесть "К стопам Скорбящего Матроса", в зале севастопольского отделения общества "Знание" на улице Воронцова состоялась читательская конференция, которая, по сути дела, вылилась в первый легальный митинг памяти жертв "Новороссийска". В огромном переполненном зале сидели и стояли сотни севастопольцев - седые отставники и безусые курсанты, вдовы и дети погибших, жители города и его окрестностей... Все они внимали выступавшим - участникам и очевидцам трагедии.

К концу знойного дня разразилась гроза, в окна ударили струи ливня, и кто-то громко заметил: "Ну, вот... Это Севастополь заплакал".

Стол на просцениуме был завален цветами и записками. Одну из них, неподписанную, я отложил себе в блокнот.

"Н.А.! Известен ли Вам такой факт? Утром 29.10.55 г. крейсер "Молотов" выходил в море. Сигнальщик старшина 2-й статьи Панкратов и командир крейсера увидели перископ подводной лодки. Об этом рапортом было доложено Пархоменко. О чем говорил командир крейсера с Пархоменко, не ведаю, но только после этого разговора наш командир отказался от своих слов и сказал, что это была, наверное, швабра".

После конференции ко мне подошел пожилой человек.

- Капитан второго ранга запаса Ганин. Бывший сотрудник особого отдела. У меня есть для вас интересная информация.

Он назвал свой адрес, и на другой день я приехал к нему.