Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги

Лучники, облегченно вздохнув, расселись вокруг полотна, достали кинжалы и принялись за трапезу. Гости сидели на почетных местах. Выстрел Мари вызвал всеобщее восхищение среди этих людей, считавших себя не превзойденными в стрельбе из лука в этом мире. И это действительно было так. Но все же говорили не о ней, а о Жанне. Встать под выстрел и не дрогнуть, когда в лицо тебе летит неминуемая смерть. Этого не смог бы никто из них. А то, что она знала о том, что Телль промахнулся, им было ясно по тому, как она успела почувствовать и отбить щитом его первую стрелу там на дороге. Неземная выдержка и неземная вера в свою хозяйку. Это заслуживало преклонения. Поэтому они мельком бросали взгляды на эту хрупкую девчушку, сидевшую между их предводителем и суровым черным воином. Она раскраснелась от выпитого глотка вина, в этот раз разрешенного ей Микулицей. Русые ее косы рассыпались по зеленому кафтану. Лучники уже признали в ней свою, а теперь убедились что перед ними лесная весталка, волховиня дубрав, которых уже почти не осталось на земле. Она была им сестрой еще более любимой ими за то, что они бессмертные встретили здесь смертную защитницу старых Богов.

Мари подождала, когда все отмякли и успокоились, и только после этого заговорила.

– Братья мои. Все мы слуги Матери-Природы, Богини Артемиды. Мир, что строили мы столько лет, начал гнить, гнилью зависти и корысти. Потому решили мы Совершенные рвать его на куски и куски гнилью не тронутые сохранить пытаться. Беренгарий, что в маркграфстве Еврейском казну копил, вчера снялся с калитой своей и направился в Залесские леса, подальше от смуты. Вам же предстоит встать во главе тех воев, чьи мечи еще чужой ржой не потравлены, и создать здесь воинский круг из тех куреней, что вам присягу дадут и войдут в новый вечный союз. Начинайте с лесных куреней, здесь народ по слабже, чем в горных. Здесь они землю чуют, к земле притулиться хотят, хозяйством обрасти. А где хозяйство, там воину смерть. Так что с лесных начинайте, с кантонов Швиц, Ур да Унтервальден. Эти три в круг замкнете, остальные сами привалятся. И двигайтесь к Берну. Мы сейчас туда тоже поскачем. Вас в имперском городе ждать будут. Создавайте братья медвежий оплот в сердце западных земель. Все Артуры, кто с земель уходить будет, все к вам придут.

– Прости Хозяйка Леса, – По древнему обратился к ней Телль, – Всех Медведей мы здесь среди гор этих не разместим никогда.

– Так вы ж не одни будете. Еще Стражи придут. А вы ждите больших испытаний, кровавых и страшных лет. Спасибо за угощение. Прикорнем мы тот на опушечке и с первыми лучиками в дорогу.

– Ну, уж нет, не на опушечке. Таким гостям и перины не жалко, – Телль дал знак, и из шалаша лучники вынесли пуховые перины и шелковые одеяла, – Это нам местный аббат пожертвовал, – Смиренно потупившись, сказал дюжий молодец, но не удержался и захохотал во весь голос, спугнув лесных птах.

– Ну, ему и зачтется, – В тон ему сказала Мари, потянулась и коротко сказала своим, – Спать, – Встала с тюфяка и пошла к перине, неожиданно дав легкий подзатыльник Жанне.

– Чего? – Вздрогнула она, – Спать?

– Ты им про Моргартен, про сражение это, что сейчас у тебя перед глазами было, не говори ничего Это праздник не наш, а феи Морганы, хозяйки островов блаженных – «островов яблок». Это она там свой урожай собирать будет. Больно им бессмертным будет знать, сколько жертв туда на поле битвы ей приведут из смертных побратимов своих. Пусть в неведении пребывают. Иди, отдыхай, Принцесса.

Жанна опять подивилась всезнанию Мари и покорно пошла спать, чуя, что силы у нее на исходе.

С первыми лучами солнца опять скачка, опять ветки хлещут по лицу, опять пот струйками заливает глаза, и сползает по спине. Дорога, дорога, дорога. Жанна уже престала замечать, развилки и перекрестки. Все слилось в одну дорогу, только полукружие Альп на горизонте было неизменным. Река, вдоль которой шла, немного петляя, эта бесконечная дорога сделала какую-то странную петлю и они, выскочив на опушку, увидели пред собой четыре башни замка Туне.

– Берн, – Мари резко натянула повод, подняв иноходца на дыбы. Подумала и направила его к мосту Нидербрюкке через предместья Ааргау и Ваадт, – Чего ж они так звуки то тянут, как ряязанцы, – Раздраженно подумала она.

От моста разбегались три улицы: Госпитальеров, Крестьян и Храмовая. Немного подумав, она повернула к комтурству братьев Иоаннитов.

Кони осторожно ступали по булыжной мостовой между серо-зелеными домами с галереями вдоль первого этажа. На Гошпитальгассе, прорезавшую весь город, выходили узенькие улочки.

– И шепелявят к тому же, – Опять подумала Мари, – Вырождаются вояки.

На каждом перекрестке били фонтанчики с питьевой водой, украшенные всяческими фигурками.

– Братья госпитальеры постарались, а то бы они тут все от кишок загнулись, – Глядя на грязный лоток мясной лавки, отметила всадница, но вслух сказала, – В конце улицы будет странноприимный дом иоаннитов, а рядом Храм. Вы у коновязи подождете, а я скоком туда и обратно. На этой помойке задерживаться не будем. В лесу заночуем.