Тайны политических убийств

Да, конечно, целебное воздействие великого искусства известно. Только при этом мы с Аршаком сошлись во мнении, что не меньшее значение имела и вся атмосфера вокруг — советская атмосфера доброжелательности, неравнодушия, сердечного тепла. Это ведь она поистине чудесно помогает вновь увидеть мир потерявшей зрение девочке в пьесе Виктора Розова «Ее друзья»: факт реальный, из жизни!

А музыка… Про нее в свое время счел необходимым особо оговориться известный писатель Анатолий Калинин, представляя читателям самую первую книжку стихов начинающего поэта под названием «Синевой разбуженное слово», вышедшую в Ростовском книжном издательстве в 1964 году. Вот она, передо мной, тонкая книжечка, но ведь целый ряд стихов после будут неоднократно переиздаваться в столичных сборниках, вплоть до увесистого тома «Избранное» Бориса Примерова, которое выйдет в конце 80-х годов семнадцатитысячным тиражом.

«Еще нужно сказать и о том, что стихи Примерова очень музыкальны, — написал в послесловии к первому сборнику Анатолий Калинин. — Не случайно в редакции «Октября» озаглавили цикл его стихотворений «Поющее лето». Тут можно сослаться на такую подробность: этот рабочий паренек, оказывается, и начал свое приобщение к поэзии с музыки. Он не просто любит Моцарта, Бетховена, Чайковского — их музыка и заставила его заговорить стихами. Он влюблен в настоящую большую музыку, этот молодой поэт «от тачки», «от гудящей печи». И поэтому так много в его стихах музыки сердца».

Отмечаю на страницах книжечки названия: «Бетховен», «Концерт Шаляпина». Второе из этих стихотворений автор послесловия решил привести в своей статье целиком, чтобы еще раз дать возможность всем читающим прочувствовать своеобразие поэтического таланта этого юного рабочего с Ростсельмаша:

Бьют ветра голубыми копытами,
Бьется пыли космический хвост,
Замирает ветрами омытое
Королевство заоблачных звезд.

И Луна, как девчонка, наряжена,

Будто ей восемнадцати нет.
Начинаем концерт Шаляпина
По заявкам далеких планет.

Метеорные падают глыбы,

Налетает крутой ветролом,
Марсианки глотают, как рыбы,
Воздух.
Сердце идет ходуном.

Звуки кружат, как снежные хлопья,

И рокочут, как в шторм океан.
И ресницы, как руки, хлопают
От восторга у всех марсиан.

Бас несется в космической дали.

…Я стою.
Я смотрю в небеса:
Там на цыпочки звезды привстали
И на Землю таращат глаза.

Ну каково?! Космический взгляд и замах, конечно же, не случайны. Только что взмыл в небесную высь Юрий Гагарин, и мало кто из советских поэтов — от классиков до делающих первые шаги — не взволнован искренне этой темой. У Примерова она дает о себе знать даже в стихотворении «Подсобный», где речь, собственно, о его скромной рабочей должности в метизном цехе:

Кто-то трогает настоящие,
Горящие звезды в небе.
А я? Я таскаю ящики,
Я в небе ни разу не был.

Но, может быть, и это все-таки было важно, поскольку тоже выразило время? Ведь именно здесь, на прославленном ростовском заводе (о, где теперь его слава?), выездной пленум Союза писателей РСФСР заметил и выделил незаурядное дарование Бориса Примерова. И не кто-нибудь, а друг великого Шолохова взялся напутствовать первый его сборник. А к Шолохову в Вешенскую, чтобы услышать напутствие советского классика, молодые писатели и поэты по инициативе ЦК комсомола прибудут вместе с первым космонавтом планеты. Составителем же и редактором следующей, второй по счету книжки Бориса Примерова, которая выйдет в знаменитом московском издательстве «Молодая гвардия», станет один из талантливейших и уже всесоюзно признанных к тому времени советских поэтов — Владимир Соколов…

Писал, как жил

Но что же произошло потом, что случилось? Почему рухнула страна, а некоторые из тех талантов оказались поставленными перед роковым выбором — жить или умереть?

Трудные вопросы. На них отвечают или пытаются ответить по-разному. Ответил в «Молитве» по-своему и Борис Примеров. Взывая, чтобы вернулись Советы и Советский Союз, поэт тем самым твердо сказал: в основе, принципиально и кардинально, они как таковые ни в чем не виноваты. Ни Советская власть, ни Советский Союз, исконная справедливость которых для него несомненна. Значит, вина — в извращениях и упущениях, приведших к трагедии великой страны.

Сам он, вплоть до этой трагедии, прожил жизнь абсолютно советского человека. Я говорю словами ближайшего друга его. Именно так Аршак Тер-Маркарьян сказал, а затем в разной связи повторял: абсолютно советский!