Тайны политических убийств

В 1908 г. Богров состоял кассиром подпольной группы. В это время борисоглебская организация максималистов обвиняла его в растрате партийных средств. Но обвинение не повлекло за собой неприятных последствий, так как большинство обвинителей сами оказались виновными в разного рода неблаговидных поступках. Одним из расследователей дела был Петр Лятковский, хорошо знавший Богрова по университету, где оба учились на юридическом факультете, и совместному участию в подпольной работе. Лятковский был привлечен в сентябре 1911 г. к следствию по делу убийства Столыпина на основании, как он полагал, доноса Богрова. Делясь в 1926 г. в советской печати воспоминаниями о прошлом, он поведал о нескольких известных ему «судах» над Богровым. В сентябре 1907 г., когда Лятковский содержался в киевской Лукьяновской тюрьме, он впервые услышал от одного из заключенных — анархиста по кличке «Бельгиец», что Богров — агент охранки. Это заявление было основано на том, что при аресте «Бельгийца» по делу о неудавшемся побеге из Лукьяновской тюрьмы Н. Тыша [3]и некоего «Филиппа» (М. Черного) был арестован и Богров, посвященный в этот план. Но спустя два-три дня последний был освобожден. Узнав об этом обвинении, Богров потребовал партийного расследования. Обвинение было отклонено, и пошатнувшееся доверие к Богрову восстановлено.

Второй случай. Упомянутый выше Н. Тыш, прибывший из-за границы по заданию парижской группы анархистов, был вскоре арестован. При первом допросе он понял, что охранке известны все явки группы в пограничной полосе. Сопоставив этот факт с тем, что явки были известны лишь ему и Богрову, он сообщил о своих подозрениях заключенным, среди которых был и Лятковский. Последний посоветовал Н. Тышу не принимать никаких решений до получения дополнительных доказательств с воли и известить о своих подозрениях участников подполья. Вскоре, по словам Лятковского, в тюрьму поступили «запросы» Богрова и «Фомы» с просьбой сообщить им улики. Тогда по инициативе Лятковского в камере собралось 10–12 заключенных-анархистов. Обвинителем выступал Н. Тыш, и была принята «туманная» резолюция, которая, как стало известно позднее Лятковскому, нисколько не удовлетворила Богрова и «Фому», и те начали искать другие пути для реабилитации.

Третий случай. От заключенного Петра Свирского Лятковский узнал, что тот «охотился» за Богровым как за провокатором, но что Богров «ловко ускользнул от смерти». В тот же день, однако, Свирский (его кличка «Белоусов») был арестован. Этот случай совпал по времени с «ликвидацией» в Киеве провокатора «Мартимер», и причина ареста «Белоусова» была отнесена за его счет. О причастности к делу Богрова никто больше не говорил.

Высказывания Лятковского являются ценным свидетельством современника не только о подозрениях относительно Богрова, которые существовали тогда в среде анархистского подполья, но и о том, как реагировал на эти слухи и подозрения сам Богров. Бесспорно, они очень волновали его. Он готовился к адвокатскому поприщу, и угроза разоблачения сулила ему полнейший крах всех его личных жизненных целей. Независимо от этого нельзя себе представить, чтобы Богров, которому было тогда всего 21–22 года, не задумывался над тем, куда его завела связь с охранкой и куда она его в дальнейшем неизбежно могла завести.

19 февраля 1911 г., после двухгодичного заключения, Петр Лятковский был освобожден из Лукьяновской тюрьмы. От товарищей по камере он имел поручение сообщить в тюрьму Тышу обо всем, что сумеет он выяснить на воле о провокаторской деятельности Богрова. Узнав из газет об освобождении Лятковского, Богров и «Фома» решили добиться свидания с ним. Лятковский знал адрес Богрова, но заходить к нему не захотел. Случайно «Фома» встретил Лятковского на улице перед отъездом последнего на родину — на Кавказ. От имени обоих — своего и Богрова — «Фома» настойчиво просил его зайти к Богрову. Лятковский согласился, надеясь, что личные непосредственные наблюдения помогут ему, возможно, лучше разобраться в «деле» Богрова.

В первых числах марта Лятковский зашел к Богрову домой и нашел его сильно изменившимся, поседевшим. С этого у них и начался разговор. Богров рассказал, что в последнее время его почему-то подозревают в провокаторстве, что за ним следят. Был даже случай, когда на жизнь его готовилось покушение, но только благодаря счастливой случайности он избежал смерти. Лятковский вспомнил при этом сообщение Свирского («Белоусова») и спросил Богрова, куда скрылся его преследователь и почему тот не привел свое намерение в исполнение. Но Богров ответил, что он ничего по этому поводу не знает. Смотрите, как бы заключая свой рассказ, добавил он, как я поседел. Я сознательно ушел от политической работы. Я не могу заняться и общественными делами. Я помощник присяжного поверенного, но выступать не могу: мое имя опозорено. А что вы сделали бы на моем месте?

— Реабилитируйте себя, — ответил Лятковский.

— Что же думают по этому поводу остальные? — спросил Богров, обнаружив этим основную цель беседы с Лятковским.