Тайны полуночи

— О, мы запутались в наших предположениях. Наверное, надо остаться в этой хижине и ждать, кто появится. Я надеюсь, что отец вернется сюда.

— Да, ты права, женщина, я обойду дом, дорогая, проверю, нет ли какой-нибудь опасности. Вернусь быстро.

Джинни осталась на пороге. Она снова огляделась и, залюбовавшись деревьями, густо покрытыми листвой, и небольшим водопадом, устремляющимся со скалы, почувствовала признательность: какое чудесное место выбрал отец! И какое безопасное — кругом крутые откосы, можно выдержать осаду или длительную непогоду с запасом еды и дров — поленница была аккуратно сложена у стены. Она зашла за поленницу — там, между двух выступов скалы, хрустальная струйка водопада падала на каменный уступ и стекала дальше. Очевидно, этот уступ был местом для мытья и стирки, подумала Джинни и подставила руку под струю.

— Ох, ледяная! — пожаловалась она подошедшему Стоуну. — Я безумно хочу помыться, но надо разжечь огонь и подогреть воду.

Зубы Стоуна сверкнули в улыбке:

— А я так помоюсь. Я привык купаться в горных потоках. У тебя еще вода не закипит, а я уже буду чистенький. — Он обнял ее за талию и прижал к себе.

— Ты серьезно? — воскликнула она.

Он кивнул:

— Совершенно серьезно. — Потом отстегнул и положил на землю пистолеты, сбросил сапоги и одежду и ступил под сверкающую струю, затем отступил в сторону и, стоя спиной к Джинни, начал намыливаться.

— У-у! — воскликнула она. — Да как ты можешь? Меня даже от брызг и ветра дрожь пробирает.

Стоун усмехнулся, глядя на нее через плечо:

— А ты попробуй, не так уж и страшно, только сначала дух захватывает. Помойся-ка вместе со мной, тогда быстрее ужин сготовим.

Ужин, недоуменно подумала Джинни. Да как он может упоминать о еде?.. Она сама и не помнила об усталости и голоде, залюбовавшись стоящим перед ней великолепно сложенным обнаженным мужчиной. Его блестящая от воды, смуглая тугая кожа отливала старым золотом; сильное, гибкое тело было создано, чтобы ходить, бороться, любить женщину.

Ее взгляд ласкал его широкие плечи, мускулистую спину, стройную талию, крепкие ягодицы. Прилив желания нахлынул на нее, она сбросила одежду и кинулась к нему, под прозрачную струю. У нее захватило дыхание, на коже выступили пупырышки.

— Т-ты л-лгун… С-стоун… Вода как л-лед…

Он рассмеялся, позабавленный.

— Ничего, моя храбрая девчонка, сейчас я тебя разотру — жарко станет! — Откинув ее длинные волосы на свою левую руку, правой он стал тереть намыленным носовым платком ее шею, спину, руки, потом грудь. Джинни испытывала мучительное наслаждение, а он, смеясь, спрашивал: — Ну, как, понравилось, миссис Чепмен? Вы разрешите для практики называть вас этим именем?

— Пожалуйста, это очень приятно. И под этим душем тоже приятно. Я намочила волосы, так помой мне их сильнее уж я не замерзну.

— С удовольствием, — охотно согласился он и, следуя указаниям Джинни, дважды промыл и расчесал ее мягкие кудри.

— Какие у вас волшебные руки, сэр, — промурлыкала она. Я стала такая мягкая, словно расплавилась.

— Ах, так вам понравилось, миссис Чепмен? — сказал он, впившись в ее рот поцелуем. Их языки затанцевали, лаская друг друга. Ее скользкие влажные руки ласкали его лицо, а он продолжал водить намыленным платком по ее телу. — А вот так нравится? — спросил он, растирая ее талию и ягодицы. Джинни чувствовала, что ее кожа пылает под ледяной струей и ветром; от его ласкающих прикосновений у нее закружилась голова… вот-вот оторвется и улетит, словно воздушный шарик. Он оторвался от ее рта и приник к груди. Опустив глаза, она смотрела, как он обводит языком твердеющие соски. Ей не было стыдно, она ощущала, что их любовь прекрасна.

Его рот оторвался от ее груди и снова прильнул к ее губам, она страстно ответила ему. Его взгляд впивал ее лицо, а пальцы ласкали нежные щеки. Большим пальцем он раздвинул ее губы, почувствовав, что они дрожат. Джинни вся трепетала от любви и желания.

— Как ты прекрасна, Джинни, — прошептал он хрипло. — Ты понимаешь, что заполонила мою душу?

— А ты — мою, — отозвалась она, глядя в его черные глаза с длинными ресницами, лаская взглядом его смуглое лицо. Она нежно вылизывала его палец, и зов страсти отдавался в каждой клеточке его тела. Его дыхание участилось.

— Ты — первая женщина, которую я полюбил. Я не хотел этого признать, сопротивлялся любви. Но не мог изгнать тебя из своего сердца. Я страдал, не веря, что такая женщина, как ты, полюбила полукровку, бастарда. Я много раз терял тебя, Джинни, мне больно вспоминать об этом.

— Ты никогда не терял меня и не потеряешь, любовь моя, никогда. Ты — единственный мужчина, которого я полюбила и буду любить. Как я боялась, что ты не полюбишь меня, или полюбишь — и не захочешь в этом признаться. Я боялась, что твоя любовь существует только в моем воображении. Я хочу всегда быть с тобой, Стоун Чепмен.