Тайны пропавших экспедиций

25 августа экспедиция подошла к северному берегу Унимака (самого дальнего острова Алеутской гряды) и, обогнув весь остров, описала его. 30 августа оба судна прошли проливом между Унимаком и Аляской и вошли в Берингово море. 5 сентября они вновь разлучились и не встречались уже до весны.

Галиот «Святая Екатерина» зимовала в заливе Креницына (на американских картах — бухта Святой Екатерины), вдающемся в восточное побережье острова Унимак, в узком проливе, отделяющем этот остров от Аляски.

Левашев до 11 сентября продолжал поиски островов к западу от Аляски и Унимака, а затем — между Унимаком и Уналашкой. Возможно, здесь он увидел остальные острова Креницына (кроме уже открытого ранее острова Акутан). После безрезультатных поисков «Святой Екатерины» 6 октября он встал на якорь в бухте Святого Павла, глубоко вдающейся в залив Уналашка (Капитанский), которая, как показало время, была одной из лучших якорных стоянок среди заливов Алеутских островов.

На берегу залива он встретил промышленников, а затем местных жителей, с которым быстро наладил добрые отношения. Часть русских моряков зимовала на судне, часть — строении, собранном из плавника. Несмотря на плохую пищу и холод, к концу зимовки из 27 больных цинготной болезнью умерло трое моряков, да два моряка пропали без вести.

Зимовка Креницына на Унимаке протекала в более тяжелых условиях. До середины октября русские моряки строили зимовье из плавника. Галиот они вытащили на берег, чтобы не пострадал во время зимних бурь. В районе зимовки не было постоянного жилья. Лишь изредка сюда приходили на байдарках алеуты, но на корабль не поднимались: видимо, были напуганы русскими промышленниками, приходившими на остров ранее. Наладить хорошие отношения с алеутами не удалось. Более того, экипаж сильно страдал от цинги, смертность была исключительно велика. Во время зимовки умерло 60 человек. Среди умерших был командир бота «Святой Гавриил» штурман Дудин 1–й. В живых осталось только 12, крайне ослабленных, русских моряков. Как признал позже капитан 2–го ранта Креницын, если бы «капитан–лейтенант Левашев не пришел к нему со своими людьми, то бы не с кем было и судном управлять».

23 июня суда двинулись в обратный путь, но через трое суток снова расстались и лишь 24 августа встретились в Нижне–Камчатске. Новая зимовка была еще более тяжелой. Русские моряки испытывали здесь крайнюю нужду, так как из-за нерадения чиновников сибирского губернатора они не получили ни порционных денег, ни так называемого «сухопутного провианта». Креницын и Левашев вынуждены были для питания команды покупать у местных жителей рыбу по цене, в 5 раз превышающей казенную. Неожиданно для русского командования в Нижнее–Камчатске появился якобы посланник сибирского губернатора Чичерина, который привез деньги для закупки продовольствия, а в обмен должен был увезти почту и результаты экспедиции для ознакомления губернатора. Но Креницын наотрез отказался передать почту с губернаторским посланником, пообещав, что из-за секретности отчетов он сам доставит ее Чичерину.

К началу июля 1770 года оба судна были готовы к выходу в море, но 4 июля гибнет капитан 1–го ранга Креницын. И экспедиционные суда с приспущенными флагами направились в Охотский порт, куда успешно прибыли через четверо суток. Так закончилась одна из самых несчастных русских полярных экспедиций.

Самым печальным стало то, что, несмотря на секретность экспедиции Креницына, англичане очень скоро узнали ее результаты от… императрицы Екатерины II.

Известный шотландский историк В. Робертсон, через своего земляка Роджерсона, состоявшего при русской царице первым врачом, просил дать ему возможность получить информацию о последних русских открытиях во время плавания от Камчатки до американских берегов, чтобы сверить их с данными, имеемыми на Британских островах. Роджерсон уверял царицу Екатерину, что многие иностранные ученые считают: мол, русское правительство специально замалчивает успехи, достигнутые русскими мореплавателями, и даже допускают, что Россия специально допускает публикацию лживых сообщений, только от того, что последние экспедиции не принесли каких-либо значительных результатов. Более того — из этих экспедиций мало кто вернулся живым. И только В. Робертсон, говорил Роджерсон, не поддерживает эти мнения: такое поведение русского правительства кажется Робертсону «несовместимым с благородными чувствами, величием души и покровительством науки, которые отличают нынешнюю русскую государыню». И расчет хитрого шотландца полностью оправдался.