Тайны пропавших экспедиций

То, что радиограмма поступила в залив Креста лишь через трое суток — не удивительно. Северное и южное побережье Чукотки связывала сеть из маломощных радиостанций: мыс Северный — Ванкарем — Уэлен — бухта Провидения — Анадырь. Порой радиограмма, например, из Уэлена в Анадырь, проходила даже через… Петропавловск–Камчатский. Скорее всего, так же шла и радиограмма Волобуева от 18 декабря. Но это же длительное прохождение радиограмм заставило Волобуева не дожидаться ответа из залива Креста, а, воспользовавшись ясной погодой в Ванкареме, полететь по выбранному маршруту. Конечно, он сильно рисковал, вылетая на самолете без радиостанции, но, вероятно, посчитал, что полет будет коротким и несложным, так как летчик Буторин, да и он сам, быстро отыщут залив Креста.

Анадырский хребет исконно разделял северную и южную части Чукотки и был непреодолимой преградой для жителей прибрежных поселков Чукотского моря и Анадырского залива. Только в 1933 году над его вершинами раздался шум авиационных двигателей: летчики Федор Куканов и Георгий Страубе впервые пролетели над этим «белым пятном» Чукотки на трехмоторном самолете ЮГ-1. Во время полета они уточнили высоты некоторых отрогов Анадырского хребта и внесли корректуру в данные, указанные на картах. Годом позже над хребтом пролетел известный полярный летчик Михаил Водопьянов, а в августе 1935 года — летчик Богданов. Меж тем Николай Каманнин, ведущий свой отряд на спасение команды и пассажиров раздавленного льдами парохода «Челюскин», предпочел пролететь лишнюю 1 тысячу километров, но не лететь через грозный хребет, все еще остающийся таинственным и пугающим.

Самолет Н-43 представлял собой полутороплан классического типа для ведения разведки и принадлежал к лучшим образцам самолетов подобного типа в 1928—1933 годах. Самолет обладал более чем достаточной общей и местной прочностью, отличался продуманностью и добротностью выполнения. Эти самолеты прожили долгую и насыщенную жизнь, в том числе—успели повоевать в Великой Отечественной войне. Использовался до 1944 года. Самолет Буторина отличался от своих собратьев тем, что имел заднюю кабину, разделенную на две части для размещения здесь двух наблюдателей.

В конце дня Н-43, пилотируемый Буториным, уверенно взлетел, набрал высоту и ушел в западном направлении. Радист Ванкарема отстучал: «Волобуев вылетел через хребет на Кресты, далее Анадырь. Подтвердите прибытие». Через полчаса самолет повернул на юго–запад и полетел к реке Амгуэма. В соответствии с полетным заданием он должен был лететь вдоль реки, пока она не повернет строго на запад, а затем сразу же повернуть строго на юг и лететь так до выхода к заливу Креста.

Совершенно незаметно погода начала портиться, появились редкие облака. Облачность быстро нарастала, и вот уже тяжелые облака стали прижимать Н-43 к земле. Пришлось снижаться, очертания местности стали терять свою четкость. Внезапно исчез светлый просвет от восходящего солнца, пришлось еще сбросить высоту, но это мало помогло: видимость не улучшилась. Тогда Буторин повернул машину строго на юг. Неожиданно что‑то ударило по правой лыже, самолет резко клюнул носом, затрещал пропеллер. Буторин инстинктивно взял ручку управления на себя и попытался поднять самолет, но было уже поздно — самолет скрежетал днищем по скале. В кабину влетел фонтан снега и мелких камешков. Через несколько секунд, завалившись на левое крыло, Н-43 замер на горном склоне. При посадке Буторин и Волобуев уцелели, но механик Богдашевский сломал ногу.

Летчики разбили палатку, занесли туда Богдашевского и стали дожидаться помощи. Палатку обогревали с помощью паяльной лампы, ведь керосина в баках самолета осталось достаточно. Неприкосновенный бортовой запас продовольствия спланировали растянуть на месяц. Однажды они даже заметили пролетавший поблизости поисковый самолет, но пока зажгли костер, то самолет улетел.

Наконец, 15 января 1936 года Волобуев принял решение вместе с Буториным пойти искать людей. Об этом он написал в дневнике, который он отдал остающемуся в палатке механику, и ушел в направлении на юг. Как показало время — навсегда! Вряд ли Волобуев и Буторин, ослабевшие от голода и в 40–градусный мороз, сумели далеко уйти. Скорее всего, они замерзли на льду Амгуэмы или в последнем своем лагере на ее берегу. Это осталось загадкой. Богдашевский еще около месяца ждал своих товарищей по несчастью, делая в дневнике короткие записи. 13 февраля он сделал последнюю запись и навеки уснул.