Тайны раскола. Взлет и падение патриарха Никона

Суммируем все тезисы. Недруг Федора Михайловича прекрасно знаком и с нравами царского двора, и с умонастроениями простонародья, не питает симпатий к Украине и к обрядовой реформе Никона, имеет политический авторитет и опыт подпольной работы, боится опоздать с осуществлением какого-то важного предприятия. На мой взгляд, набор критериев достаточен, чтобы отыскать среди соратников второго Романова единственного, кто им полностью соответствует.

* * *

Кстати, Алексей Михайлович анализ, изложенный выше, произвел. И пришел к аналогичному мнению. На что и намекает полоса мытарств инока Неронова, вдруг возникшая с осени 1664 г. Почему не раньше? Так ведь судьба Левобережной Украины окончательно прояснилась только к лету 1664 г., а вместе с нею и будущее троеперстия и партийность патриарха всея Руси. Пока избрание первосвятителем кандидата от «боголюбцев» не исключалось, царь мирился с политической активностью их вождя. Благо тот едва ли сумел бы повторить бунт по образцу Медного. Во-первых, власть уже была начеку. Во-вторых, «стрелять» предстояло не в окольничего или боярина, а в помазанника Божьего. Кто бы посмел поднять руку на самодержца? Кроме одиночки-фанатика, никто. А у русского Равальяка хорошие шансы на успех имелись 25 июля 1662 г. После они снизились практически до нуля. Возбудить новое недовольство черни, усыпить бдительность царской стражи, да и самого венценосца, когда еще не спало напряжение от предыдущего мятежа. Нет, даже неутомимый и изворотливый Неронов не осилил бы подобное.

Так что Романов не слишком рисковал, не стесняя до поры свободу старца Григория. К счастью, терпеть выпало не долго, года полтора. К осени 1663 г. поляки приготовились к решающему бою за переяславских «черкасе». И Ртищев к тому времени уложился, не позволил семье Хмельницких унаследовать гетманскую должность. Дуэль Самко с Золотаренко дискредитировала обоих, и, по законам жанра, на сцене появился третий — кошевой атаман запорожцев-сечевиков Иван Брюховецкий, Хмельницкому — не родственник ни по какому колену. 18 (28) июня 1663 г. на раде под Нежиным старшина и мещанство Левобережья проголосовали за новичка, забаллотировав прежнего фаворита, шурина Богдана Михайловича. Под командой первого из равных казаки и встретили вторжение на левый берег армии короля Яна-Казимира и правобережного гетмана Павла Тетери. Кампания длилась три месяца — с ноября по февраль. Кульминацией стала осада Глухова в январе 1664 г., который польский король захотел непременно покорить. Однако гарнизон сопротивлялся отчаянно и в итоге устоял. Контрнаступление полков Г.Г. Ромодановского со стороны Белгорода на Глухов вынудило неприятеля, обескровленного двумя неудачными штурмами, отойти от города, дабы прорваться на северо-запад, к Могилеву.

И пусть серьезные бои в Белоруссии в районе Витебска не затихали до поздней осени 1664 г., крах польской экспедиции на казацких землях левого берега Днепра фактически утвердил за Россией половину Украины и Смоленский округ. Что касается территории западнее Смоленска, то ей отводилась роль предмета для торга на мирной конференции, открывшейся 1 (11) июня 1664 г. в Дуровичах (под Красным). А пока в прифронтовом городке русская и польская делегации нащупывали контуры взаимоприемлемого компромисса, Алексей Михайлович в Москве занялся «перевоспитанием» Неронова.

Интересная подробность. 22 марта (1 апреля) 1663 г. скончался архиепископ Вологодский Маркел, оберегавший штаб «боголюбцев» — Спасо-Игнатьевскую пустынь — и предводителя движения, старца Григория, от разных неприятностей. Преемником ему царь выбрал 20 (30) октября 1664 г., причем на Архиерейском соборе, Симона, игумена Александро-Свирского монастыря. Хиротонисовали архиерея 23 октября (2 ноября) 1664 г. Следовательно, кафедра пустовала свыше полутора лет! Зато не миновало и месяца с момента торжественного акта, как между новым архиепископом и монахом-политиком начались размолвки.

Первая из-за пошлины на «ставленую грамоту» дьякону Никите Митрофанову. Симон обязал протеже «боголюбца» оплатить ее, как полагается, хотя Неронов хлопотал об исключении из правил. Дальше — больше. Иерарх запретил старцу «служить по старым служебником», напечатанным до Никона. Естественно, Григорий заартачился, и архиепископ призвал в арбитры двух старших коллег — митрополитов Ростовского Иону и Крутицкого Павла (в августе 1664 г. Питирим пожалован в митрополиты Новгородские). Но и им Неронов заявил, что по книге патриарха служить не будет. Чем не основание, чтобы «указ учинить» против инока, из-за которого «на Вологде… многой раскол и раздор»?