Тайны Римского двора

Могущество прелестниц и фавориток в этом католическом государстве было всегда сильнее, нежели при любом из самых развращённых дворов Европы. Во все времена мы видим пап и кардиналов под башмаком у женщин, дерзко злоупотреблявших своим постыдным влиянием. Женщины в Риме предпочитали властвовать над городом, наполненным священниками, нежели над целым государством, населённым светскими людьми.

Донна Олимпия гордилась своим именем. Оно напоминало ей о славе другой донны Олимпии, которая во время папства Иннокентия X в продолжение одиннадцати лет нераздельно правила областью святейшего престола.

В честь этой женщины была выбита медаль с её изображением на лицевой стороне; на обороте медали был представлен папа в женской причёске с прялкой и веретеном в руках. Эта же женщина говорила папе, избранному по её милости:

— Отдайте мне ваши два ключа.

— Нет, не оба, один только.

— Я требую оба, вы ведь способны отдать мне ключ от ада, а от рая, пожалуй, оставите себе.

Женщины, которых донна Олимпия завербовала под знамёна своих интриг, выказывали столько жару и усердия, что их в Риме звали le donne prelati (женщины-прелаты), а их увенчанные митрами рабы носили презрительное название prelat-donne (прелаты-женщины).

Они интриговали со всеми партиями.

Испанцам они восхваляли преданность их кандидата этому народу; французам его симпатии к их стране; всем говорилось что-нибудь подобное, с ревнителями же они вели тайные переговоры.

Донна Олимпия и её агенты твердили повсюду, что Рим может процветать только при buon papa per le donne — папе, добром к женщинам, и cioe inchinato ad amare il sangue donesco — наклонности которого были бы мягки и женственны.

В то время как высшее римское общество было так занято, другими слоями овладел полный разлад мнений, дававший чувствительные толчки всеобщему направлению. На улицах, в общественных местах, в церквах, повсюду только и было речи, что о выборах, в трактирах за Тибром одинаково возводили и низлагали пап, как и в лучших отелях на Испанской площади, наполненных множеством иностранцев, приехавших в Рим специально к этому случаю.

Тут перебывало уж больше пап, чем было кардиналов. Разговорам о предстоящем торге голосами не было конца: простонародье откровенно говорило: «Луковица на рынке дороже кардинальского голоса на соборе, все эти господа кардиналы теперь смирнее ягнёнка».

Одна часть города была уверена, что выбор падёт непременно на такого-то; в другой за этим же предполагалось меньше всего шансов; одних превозносили, других унижали; то пробегал слух, что испанцы взяли верх, то вдруг торжествовали французы; сколько тут являлось пап от Испании и от Франции, о которых и не думал народ, и сколько их создавал в своём воображении народ без всякого ведома Испании и Франции!

Это положение дел благоприятствовало замыслам донны Олимпии, она подстерегала всякий договор, всякую сделку; она не щадила золота своим шпионам, удвоила свою бдительность и на каждом важном пункте имела преданных людей.

Успех то улыбался ей, то вдруг покидал её, и она видела себя одинокой, всеми оставленной.

Паскен, видя, что она, увлёкшись честолюбивыми замыслами, забыла даже свою прежнюю набожность, разделил её имя на две части и назвал её Olim-pia — некогда благочестивая.

Между тем наступило время явки на собор. Донна Олимпия, расставаясь со своим кардиналом-протеже, сказала ему:

— Я хочу вас увидеть только папой.

— Если вы не будете папессой, — отвечал ей тот, — я не хлопочу сделаться папой.

Невозможно описать во всех подробностях те уловки, к которым стали все прибегать с приближением собора.

Каждый старался нравиться и обманывать, на каждом шагу были расставлены сети и западни.

Самые искусные соискатели папства задолго стараются устранить от себя все такие должности, которые могут им повредить и каковы, например, дипломатические миссии.

Часто кардиналы лишь потому, что принадлежат к известной нации или роду, или по некоторым подозрениям и недоверию к ним, должны бывают отложить навсегда всякое попечение о пастве.

Самым лучшим условием для достижения папства бывают видимые немощи, обещающие лишь краткое пребывание на первосвященническом престоле.

2. Во время собора

Теперь проникнем на собор: это всё равно что пройти в Рим через потайную дверь. Для римского духовенства собор есть лучший случай выказать свою хитрость и коварство, в которых они изощряются более пятнадцати веков перед лицом всего мира.

Канонические правила дозволяют кардиналам выбрать место собора; но об этом рассуждают лишь для формы.

Обыкновенно выбирался Ватиканский дворец, как место по своей обширности всего более доступное для народа, стечение которого бывает всегда очень значительно.

Три последних собора, на которых были избраны Лев XII, Пий VIII и Григорий XVI, происходили в Квиринале. Избрание же Пия VII было произведено совершенно неожиданно; его совершили по приказанию генерала Бонапарта тридцать пять кардиналов, собранных в Венеции.