Тайны русских волхвов

Управившись с морем, Илюша стал рыть каналы и водохранилища. Каналы осыпались, водохранилища зарастали ряской, мхом, становились болотами. В море поднялась муть, расплылись масляные, лоснящиеся болезненной радугой, пятна. Там закручивались щепки, оберточная бумага, кажется – даже листы из его диссертаций; над водами, снижаясь и не рискуя сесть и окунуться, носилась и кричала голодная чайка; на черный от нефти берег выбросило мертвую, вспухшую белобрюхую рыбу. Потом море стало мелеть, отхлынуло от берега и ушло испускать дух за линию горизонта. Осталась грязная соляная пустыня. В пустыне поднимались смерчи, соль завихривалась, шла стеной, сжигала по пути все живое, настигала и погребала под собой караваны, хлестала, проникала в каждую щелку одежды, резала до крови; разойдясь, в бессмысленном гневе, валила с ног, засыпала, хоронила одиноких путников.

Почему так получилось? Почему? Илюша и не предполагал… Ну и что с того, что – ученая степень? Природа настолько сложна, своенравна и в то же время ранима, настолько хрупка, что в царстве природы с любой ученой степенью, будь ты хоть семи пядей во лбу, будешь ворочаться, как слон в посудной лавке. Илья хотел как лучше… Так почему же соль и песок все выжигают, все – мертвят? Почему там, где рокотал, бил прибой, носилась в воздухе пена и перья чаек – ныне раскаленные мертвые пески, скалы, соль…

Нет, нет! Он и не предполагал… Он не виноват! Не он разворочал, перепахал эту землю и вычеркнул море, не он разрабатывал проекты орошения, которые обернулись проектами осушения и опустынивания, осолонения залежных и освоенных земель. Ничего этого он не делал, он только писал статьи, защищал диссертации… Ну – да! Одобрил. Поддержал, подвел научную базу, а потом вы-яснилось, что все его доказательства построены на песке. Но на него же давили – ого-го как! Разве от него зависело что-либо? Если бы не он, это сделал бы кто-нибудь другой, а желающие нашлись бы, только кликнули б, грошиком поманили – толпой бы набежали, затоптали песочный город, забросали, вычерпали море. Было бы то же самое, только грошик достался бы не ему. Он – исполнитель, «стрелочник», надо – значит надо… вот он и выполнил приказ! А в приказе значилось: море сие преступным образом изрядную площадь на карте занимает и переводит в бесполезные колебания и зыбь водные ресурсы, принадлежащие народу. И далее черным по белому с подчеркиваниями и разбиением по пунктам: надлежит, ничтоже сумняшеся, искоренить сию вредную хлопководству и бахчеводству игру природы, а об исполнении – сей же час доложить. Скреплено гербовой печатью, размашистой подписью; сверху мелкими буквами отпечатан гриф: ужасно, ужасно секретно! тсс… чтоб никому ни под каким видом – ни-ни!!!

Разве Илюша виноват? Виноват – большой дядя, а старших нужно слушаться! Будешь себя хорошо, прилично вести – получишь конфету, продвижение по службе, квартиру – пусть на тринадцатом этаже, но с мусоропроводом, и булочная будет недалеко, за углом; а будешь характер показывать – можешь и с ремнем коротко сойтись. Да! Ремень – предмет особенный, годный к употреблению кроме всего прочего и в воспитательных целях. Взыщешь по всей строгости, поставишь в угол – в следующий раз неповадно будет, а как старших зауважаешь – любо-дорого!

Да… Стоит немного мягкие места пообхаживать – и сразу просветление наступает, и ум из нижних полушарий в верхние перемещается. А там и тебя за рассудительность зауважают, – крепок, скажут, такой-то задним умом… А там и расти начнешь, недолго в младших походишь, выдвинешься в старшие научные сотрудники. Сам с ремешочком будешь похаживать, пряжечкой поигрывать… Пока не споткнешься вдруг, ведь трудно же ходить в штанах без ремня…

…Илья медленно завалился на бок и вдруг – почувствовал под собой брусья скамейки…

Он на мгновение понял, что находится во дворе перед входом в НИИ, и что из окон института уже выглядывают. Позвать? Сказать, чтоб помогли, вывели его из подземелья, вызвали скорую? Что-то с сердцем… Илья повел рукой, приподнялся, глотнул воздух и… снова провалился в водоворот мыслей, чувств и воспоминаний…

* * *

А почему Илюша занялся морем? Разве он не мог найти другого, не столь пагубного для экологии дела? Например: чистая, высокая математика… Чем не занятие для интеллектуала? Забраться в глушь, отгородиться от мира частоколом формул, Гималаями абстрактных алгебр, посадить на цепь лязгающий челюстями, негуманный, бесчеловечный г-о-м-о-морфизм, затопить все накатывающимися, плещущими тригонометрическими функциями, самому завернуться в матрицу, чтобы практика, членистоногие машины добрались до этого места лет через сто, когда ему будет все равно, а то и – это было бы лучше всего – никогда не добрались бы и не стали выкачивать из его костей, праха и перегноя презренную пользу…