Тайны седого Урала

Зачинатель всех этих заметных в истории отечественной металлургии дел, Александр Иванович Тумашев, начал свою трудовую деятельность на Урале как мастер-плавильщик на государевом Пыскорском медеплавильном заводе. Работал он там с самого основания завода — с 1634 года. Как мы уже упоминали, завод этот был построен для плавки руд, найденных в Григоровой горе, и назван по имени протекающей здесь речки Пыскорки. Официально считается, что месторождение это открыл в том же 1634 году окольничий Василий Иванович Стрешнев, отряженный Москвой в пермские места искать медные руды. Но существует документ, позволяющий предположить другое имя первооткрывателя. В челобитной, которую отправил в 1666 году государю Алексею Михайловичу сын Александра Ивановича Тумашева Дмитрий, утверждается, что рудное место на Григоровой горе в 1634 году отыскал его отец и за находку такую от казны был удостоен «полного жалованья и месячного корма». Вполне вероятно, что именно Александр Тумашев указал то место Стрешневу. Интересная подробность: известный историк развития горного дела в России А. А. Кузин также считает возможным, что сведения об этом месте А. Тумашев, в свою очередь, узнал от Якова Литвинова.

Но, как бы то ни было, награду, значительно большую, чем А. Тумашев, за открытие тех руд получил боярин Стрешнев — целых 307 рублей.

На поставленном здесь первом русском медеплавильном — Пыскорском — заводе Александр Тумашев и начал трудиться плавильным мастером. Вообще работали на том заводе вольные люди. Александр Иванович Тумашев был высококвалифицированным специалистом и почти сразу стал одним из руководителей (технических) завода. Ему платили высокое по тем временам жалованье — 4 рубля в месяц. В переписных книгах заводского оборудования значится, что он одно время даже состоял «под правежом» за непредставление в срок документов о расходовании казенных денег.

Тумашев был не только плавильщиком руд, но и рудознатцем и рудоискателем. Когда залежь богатых медистых песчаников возле завода стала иссякать, именно его отрядили искать новые рудные места в Соликамском и даже в Верхотурском уездах. Слава о нем как отменном мастере шла по всему Уралу. Иначе чем объяснить, что именно Александра Тумашева верхотурский воевода Стрешнев просит у пыскорского управителя прислать для опробования найденных в подведомственных ему землях руд и организации их плавки. Причем аргументирует просьбу тем, что если Тумашев не приедет, то у него «государево медное рудное дело станет». Хотя были в Верхотурье и свои медные плавильщики и рудовщики, и чтобы специально их подучить, из Москвы в тамошние края прислали в 1645 году великолепный образец медных руд, — смотрите, мол, что искать следует.

Так бы, наверное, и жил Александр Иванович Тумашев высокооплачиваемым специалистом на казенных заводах, но помогла ему выйти на новую стезю беда. В 1б48 году приключился на Пыскорском заводе пожар. Да основательный. Настолько, что государев приказ посчитал восстановление его нерентабельным, тем более что донос управителя завода дворянина Юрия Телепнева убедил приказных: почти все руды здесь вычерпаны.

Вот тогда-то и решился Александр Иванович своим коштом отремонтировать завод и начать там плавку «от себя». Понятно, казна на это согласилась. Она же ничем не рисковала. Но при этом поставила жесткое условие: всю полученную медь Тумашев должен был сдавать в казну целовальникам в Соли-Камской по твердой цене — два рубля за пуд. Цена явно обдирочная. На рынке медь стоила более четырех рублей пуд. Но Тумашев согласился. Попросил только одного — чтобы вывели его из-под власти соликамских воевод, которые, очевидно, тоже хотели приложить руку к обиранию Тумашевых. Именно Тумашевых, потому что Александр обучил своему ремеслу четырех сыновей — Дмитрия, Ивана, Петра и Василия. И вели все они и розыск руд, и плавку их совместно. Вскоре правительство вспомнило о совести (а скорее, денежная реформа пятидесятых годов потребовала стимулировать добычу меди для чеканки монет), повысило Тумашеву закупочную цену за пуд до трех рублей и даже разрешило Тумашевым какую-то часть полученной меди реализовать на рынке. И вот из когда-то погоревшего завода с почти выработанными рудниками частные предприниматели Тумашевы с 1656 года выдали казне 889 пудов меди! И сами, несмотря на кабальные цены, не остались в убытке. Жили зажиточно и оброк казне платили почти в 45 рублей.

В 1657 году Григоровские рудники истощились окончательно, и перед Тумашевыми встал вопрос: что делать дальше?

Московские власти предложили им организовать поиск новых рудных мест в Соликамском уезде. Почти десять лет рыскали Тумашевы по уезду. Ничего дельного не присмотрели. Может, еще и потому, что земли там были уже обжиты и хозяева вотчин неохотно пускали к себе заезжих рудознатцев.