Тайны сердца. Загадка имени

Вечером, отправляясь на свидание, она слегка подушилась духами, которые оказались решающими в ее судьбе. Клод напрочь забыл о своем подарке и удивился, что от Доминики как-то странно пахнет, но не успел сказать ей об этом. Торжественно, глядя ему прямо в глаза, Доминика произнесла:

– Я согласна стать твоей женой.

Она прочла радостное изумление в его глазах, а он спросил:

– Что заставило тебя решиться?

– «Шанель номер пять».

«Я недооценил ту продавщицу, – подумал Клод. – Настоящая профессионалка!»

– Дорогая, я самый счастливый человек на свете! Давай скорей поженимся, – воскликнул он.

– Куда ты так спешишь?

– Боюсь, что ты передумаешь.

Она засмеялась. Как же он ее любит!

Устроить свадьбу оказалось проще простого. Родители Клода уже умерли, друзей не было ни у жениха, ни у невесты. С работы Доминика ушла без сожаления.

Молодожены поселились в Париже на улице Этьена Марселя[8].

– Долго мы здесь не задержимся, – заявил Клод. – Район не слишком шикарный.

Доминика не решилась возразить, что ей тут как раз нравится: такой оживленный, симпатичный квартал. Центр Парижа бурлил энергией. Пока муж работал, молодая женщина бродила по улицам, дивясь многочисленным магазинам и бутикам. Даже стройка на месте старого Центрального рынка приводила ее в восторг.

Купить новые вещи было не на что, зато она слегка душила шею духами. И тогда, чувствуя себя исключительной красавицей, шла пешком до садов Пале-Рояля, от великолепия которых у нее перехватывало дыхание.

По вечерам Клод приходил домой сильно озабоченный. Доминика все понимала. Создать филиал предприятия – очень непросто, столько всего поставлено на карту. Но то, что он рассказывал, приводило ее в восторг:

– Какие замечательные новости, дорогой! Ты прекрасно справляешься с этой задачей.

Впрочем, Клод всегда был недоволен. Она ему об этом сказала.

– Просто у меня завышенные требования к себе, – ответил он.

Доминика улыбнулась. Мужем она гордилась.

В 1971-м он однажды вернулся мрачнее тучи.

– Что случилось?

Довольно долго он отмалчивался. Когда Доминика забеспокоилась, его наконец прорвало:

– Ты до сих пор не забеременела!

Она засмеялась с облегчением.

– Я не вижу тут ничего смешного, – продолжал ворчать Клод.

– Радость моя, но нет еще и года, как мы женаты!

– Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка.

– Я тоже хочу.

– Это нормально, что ты все еще не беременна? – спрашивал он ее теперь всегда после того, как занимался с ней любовью.

Это «все еще» становилось все настойчивей. Доминика пошла к гинекологу, и тот ее заверил, что с женской точки зрения она абсолютно здорова и никакое бесплодие ей не грозит. Она объявила это заключение мужу, и тот, похоже, вздохнул с облегчением. В занятия любовью он вкладывал теперь весь свой пыл, и Доминика обнаружила, что это ей нравится.

Если верить Клоду, филиал «Терраж-Париж» уже вовсю процветал. Цифры вызывали ликование в брестском головном предприятии. Вскоре Клод смог нанять несколько сотрудников и переместить офис из северного пригорода Сент-Уэн в район Батиньоль. Он объяснил жене, что это очень важно психологически: серьезная фирма должна базироваться не где-то на задворках Европы, а в столице. Так что теперь «Терраж-Париж» оправдывает свое название.

– Какой же ты молодец, мой дорогой!

Ее радость была неполной, потому что ей самой похвастаться было нечем. Каждый месяц, обнаружив, что не беременна, она сгорала от стыда.

Наконец Доминика решилась сказать мужу то, о чем предупредил ее гинеколог: проблема могла заключаться не в ней, а в нем. Ненависть на мгновение сверкнула в глазах Клода, когда он услышал такое. Минуту подумав, он решил:

– Я тоже схожу к врачу, чтобы не оставалось никаких неясностей.

Прошло несколько дней, и он принес домой результаты анализа.

– К службе пригоден! – заявил он с вызовом.

Доминика утешала себя, как могла. Ведь от любви до ненависти один шаг. Разве не усомнилась она в том, чем мужчины гордятся больше всего на свете? Впервые в жизни пожалела она о том, что нет у нее близкой подруги, на плече которой можно было бы выплакаться.

1972-й, 1973-й. Ее жизнь превратилась в кошмар. Однажды она предложила мужу усыновить кого-нибудь.

– Мы будем первыми в очереди. У нас совершенно замечательные условия для того, чтобы взять на воспитание маленького вьетнамца, скажем…

– Прекрати. Я хочу ребенка от тебя. Тебе все ясно?

«Я хочу ребенка от тебя»: разве это не слова любви? По идее, да. Но Клод произнес их с такой злобой, что Доминике сделалось не по себе.

Он занимался с ней любовью каждый вечер. Но мысленно она употребляла другой глагол, потому что сам процесс стал для нее невыносим: речь шла только о том, чтобы ее оплодотворить, и она это прекрасно понимала.

Собственный живот превратился для нее в наказание: от него ждали продолжения рода, а он оставался пустым. Сама того не ведая, она страдала от тех же проблем, что и Мария-Антуанетта в первые годы своего супружества.

Наконец Клод заявил, что она слишком худая и потому не может забеременеть.

– Врач мне этого не говорил, – возразила Доминика. – Я никогда не была толстой, и тебе раньше это как раз нравилось.