Тайны Сибири

Еще один объект, в чем-то крайне похожий на центр мира, гору Меру, в русских сказаниях известен как остров Буян, не просто гора в Океане, а скорее немаленький гористый остров. В этих сказаниях (а также заговорах и заклинаниях, сочиненных в незапамятные времена) Буян играет огромную роль как средоточие всевозможных волшебных сил, без упоминания о котором все колдовские заклятья и заговоры просто не действуют. Самый, пожалуй, крупный собиратель, систематизатор и исследователь русского фольклора А. Н. Афанасьев писал: на острове Буяне, согласно верованиям наших далеких предков, сосредоточены все могучие грозовые силы, все мифологические олицетворения громов, ветров, бурь. Там обитает и немало животных, да не простых: «змея, всем змеям старшая», «вещий ворон, всем воронам старший брат» (вещие вороны в скандинавской мифологии – спутники бога Одина, связанного с Севером), «птица-буря, всем птицам старшая и большая» (о такой же птице, огромной и волшебной, живущей где-то на островах в северных морях, повествуют сказания многих северных народов).

Очень часто остров Буян упорно связывают со льдом. Один из старинных заговоров, история появления которого теряется в глубинах времен, звучит так: «Стоит в подсеверной стороне ледяной остров; на ледяном острове ледяная камора; в ледяной каморе ледяные стены, ледяной пол, ледяной потолок, ледяные двери, ледяные окна, ледяные стекла, ледяная печка, ледяной стол, ледяная лавка, ледяная кровать, ледяная постелья, и сам царь сидит ледяной».

Постоянно подчеркивается связь Буяна и океана: «На море на Океане, на острове на Буяне…» Есть варианты преданий, в которых можно найти и сходство с Мировым Древом древних индийцев и скандинавов: «Стоит дуб честной, на том дубу 70 гильев, на тех гильях 70 гнездов, на тех гнездах 70 орлов». Упоминается еще, что однажды «Океан-море» разлилось настоящим потопом, и обитавшие на Буяне орлы отбивались от нашествия воды.

Еще до Афанасьева, в первой половине XIX века, была записана и издана интересная сказка о семи Симеонах, родных братьях. Переплыв «Окиян-море глубокое», они попадают в тридевятое царство, в чудесный терем… Впрочем, его описание стоит привести целиком, поскольку мало кто эту сказку читал, а она представляет с некоторых точек зрения большой интерес…

«Как и тот ли терем изукрашенный был красоты несказанныя; изнутри его, терема изукрашенного, ходит красно солнышко, словно на небе. Красно солнышко зайдет, молодой месяц по теремку похаживает, золоты рога на все стороны покладывает. Часты звезды изнесены по стенам, словно маков цвет. А построен тот терем изукрашенный на семи верстах с половиною; а высота того терема несказанная. Кругом того терема реки текут, молоком и медом изнаполненные, сытой медовой подслащенные. По всеим по теим рекам мосточки хрустальные, будто жар горят. Кругом терема стоят зелены сады, а в зеленых садах поют птицы райские песни царские. Во том ли тереме все окошки белостекольчаты, все дверцы чиста серебра. Как и на тереме – то крышечка чистого серебра с маковкой золотной, а во той ли маковке золотной лежит дорог рыбий зуб (моржовый клык. – А. Б.). От красна крылечка белостекольчата лежат ковры самотканые, а по тем коврам самотканым ходит молода княжна, Елена Прекрасная».

Снова отголоски представлений о золотом веке: реки, текущие молоком и медом, красота и изобилие… По содержанию этой сказке близко одно из сказаний поморов Русского Севера, связанное с Новой Землей, которую поморы называли Маткой.

«Посреди Матки города есть, не нашим земным городам четы. Церкви в эфтом городу ледяные, дома тоже. А живут там на просторе, в таком захолустье, куда живой душе не добраться, все охотники да ловцы… Видел я, братцы, великие чудо. Будто висит посреди Матки гора ледяная, а на эфтой горе всё церкви да церкви, и сколько эфтих церквей, поди, не сосчитать – одна другой выше, одна другой краше. Колоколенки – словно стеклянные, тонкие да прозрачные такие. И только я стою, вдруг со всех эфтих колоколен звон поднялся. Я обмер да скорее назад».

Безусловно, на самой Новой Земле никаких больших строений нет. Архипелаг не погружался в океан, не покрывался ледниками, давно уже более-менее изучен. Однако нельзя исключать, что северные сказители попросту поместили на конкретном, реальном острове реалии исчезнувшей Гипербореи, долгими столетиями хранившиеся в народной памяти. Уже знакомые мотивы: ледяная (она же хрустальная) гора, ледяное царство. Можно снова вспомнить, что в русском фольклоре есть заморский город Леденец (ударение на первый слог), а в сказаниях чехов, сербов и болгар – Ледяной град. Те же поморские былины помещают Леденец где-то в далеких северных морях. Герои некоторых из них приплывают на Русь не просто из Леденца – с Севера. Писатель Борис Шергин, много лет собиравший поморский фольклор, приводил цитату: «Из-за моря, моря Студеного».