Тайны смотрителя маяка

— Или, наоборот, замкнутся так, что их никакими щипцами для грецких орехов не расколешь, — сказал я. — Нет, поспешных шагов делать нельзя. У нас есть время подумать. Давайте попробуем после ужина составить предварительные планы, завтра с утра еще раз их сверим, на свежую голову, и уж тогда пустимся разгадывать все загадки.

— А загадок ой сколько! — Ванька взялся за голову. — И вокруг этих яхтсменов, и вокруг лисиц, и… вообще!

— Вот именно, — кивнул я. — А теперь — внимание! Лодку мы покрасили, — за разговорами мы продолжали работать, и теперь вся лодка была белой как снег, — и теперь один вопрос: попробовать написать название сейчас или подождать до завтра, когда просохнет?

— Я бы написал сейчас, чтобы все было закончено! — сказал Ванька.

— А я бы подождала до завтра, — сказала Фантик. — Во-первых, по свежей краске буквы могут размазаться, а во-вторых, придется писать вверх ногами, и трудно будет сделать их красивыми и ровными. — Ну да, ведь лодка лежала вверх дном, целиком покрашенная снаружи. — Можно даже спустить лодку на воду и уже потом написать название. Ведь на воде она будет стоять совсем ровно.

— Пожалуй, ты права, — сказал я. — Что ж, прячем краски в кусты и топаем домой.

— А лодка?.. — засомневался Ванька.

— Кто ее тронет, свежевыкрашенную? — рассмеялся я.

— Тоже верно… Может, пройдем мимо яхтсменов?

— Ни в коем случае! — сказал я. — Опять срежем путь через поле. Мы сейчас возбуждены, а они не должны догадаться по нашему поведению, будто нам что-то известно… Топа, где ты? Топа, мы идем домой!

— Топа, Топа! — заорал Ванька, а потом и Фантик присоединилась. Но сколько мы ни звали, Топа не появлялся.

— Куда он делся? — растерянно спросила Фантик.

Я пожал плечами:

— С ним бывает, что он уходит по своим делам… правда, очень редко. Он с самого начала прогулки был взволнован, вот, видно, и ускользнул заниматься исследованиями в тот момент, когда мы были слишком увлечены, чтобы обращать на него внимание. Не исключаю, что он уже дома. В любом случае, мы его сейчас не найдем, так что остается только домой топать.

— Топать без Топы, — невесело усмехнулся Ванька.

И мы побрели домой.

Там мы сразу же узнали, что Топа не возвращался.

— Может, отправимся его искать? — встревоженно предложила Фантик.

Отец покачал головой:

— Топа — разумный пес, и вряд ли во что-нибудь ввяжется. Нам придется прочесать весь остров, чтобы его найти, а это несколько часов. Лучше подождем, пока сам вернется.

— А когда он может вернуться? — спросила Фантик.

— С ним случались такие загулы три или четыре раза в жизни, — ответил отец. — И тогда он возвращался домой ночью, когда все спали. Тихо пробирался к дому и ложился на крыльце, чтобы утром его сразу увидели и успокоились. Мы его не ругали и не пытались выяснить, где он был. В конце концов, и у собаки могут быть свои тайны. Имеет право.

Все это было абсолютной правдой, и мы успокоились. Перед самым ужином я улучил минутку спросить у отца:

— Папа, нам тут пришло в голову… Это не могли быть норы чернобурок… ну, где Птицын охотился?

— Нет, — ответил отец. — Я уже об этом думал. Было бы просто, если это норы чернобурок. Тогда ясно, что Птицыну они нужны живыми. И ясно, почему их требовалось как можно быстрее передать заказчику. Но я ведь знаю все лисьи семейства. С той стороны Лисьей горки живут крестовки, и ни одной чернобурки там нет.

Все это я изложил Ваньке и Фантику после ужина, когда мы уединились в моей с Ванькой комнате, чтобы обсудить окончательный план действий на завтра.

— Это были обыкновенные крестовки, — объяснил я.

— «Крестовки»? — недопоняла Фантик.

— Ну, такая порода лисиц, у которых черный крест на спине, — втолковал ей Ванька. — То есть летом он черный, а зимой становится очень красивого цвета, такого жемчужно-серебристого.

— Крестовки больше всего водятся у нас, на северо-западе России. А еще в Финляндии и в Швеции, — объяснил я. — Такая североевропейская порода, хотя встречается и в других местах земли.

— Кстати, это может быть доказательством, что Птицын взял их живыми, — задумчиво сказала Фантик. — Ведь крестовок в основном берут на мех зимой. Я вспомнила, я читала о них… Их бледные, жемчужно-переливчатые кресты отлично смотрятся и на шубе, и на шапке. А черные кресты очень резко выделяются на общем фоне, и это смотрится не слишком красиво, если только у модельера или скорняка нет особой задумки.

— Вы и крестовок разводите? — поинтересовался Ванька.

— Нет, не разводим, — ответила Фантик. — Иначе бы я не спросила, кто они такие, и вам не пришлось бы объяснять. Но я ведь читаю, из любопытства, всю специальную литературу, которая есть у папы.

— То есть или эти крестовки понадобились кому-то, чтобы сшить шапку с особым узором, или для того, чтобы дать им дожить до зимы, или для того, чтобы вообще оставить их на развод, — подытожил я.

— Послушайте! — подскочил Ванька. — А разве Птицын не мог оставить их у себя? Ну, чтобы как следует откормить к зиме, напичкать разными витаминами? Словом, привести в такой вид, чтобы их мех стоил намного дороже, чем у крестовок, взятых из леса?