Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста

Среди суфиев-шиитов[136] концепция Шехины[137] трансформировалась в учение о том, что «женская красота — это по преимуществу явление Бога в зримом образе». Основанием для этого служит высказывание пророка: «Я видел Бога моего среди самых прекрасных творений». В индуизме, в учении Тантраяны, находим ту же идею: «Каждая обнаженная женщина суть воплощение пракритт. Хотя с точки зрения их оппонента, ортодоксальной римско-католической церкви, катары воспринимались как эстеты и дуалисты, считавшие этот мир воплощением злого начала, это не совсем точно отражает установки, господствовавшие внутри самой ереси. Однако, судя по уцелевшим фрагментам их литургий и культовых практик, катарам была присуща скорее вера в совершенство материи, а не в то, что материя — это источник абсолютного зла. Как у катаров, так и у трубадуров, одинаково ценивших это медитативно-созерцательное восприятие красоты как проявление высшего совершенства материи, возлюбленная выполняла роль промежуточного звена между откровенной оргией и утонченным эстетизмом.

Трубадуры Южной Франции создали особый стиль жизни и поэтические формы, основанные на идеалах романтической любви того времени, рубежа XII в., когда скорее можно было бы ожидать, что на литературе Европы должна тяготеть печать воинственного духа Крестовых походов. Трубадуры развивались и творили в ту же эпоху и в том же пространстве, где действовали катары, и их поэзия — это отражение той же картины мира. В то время как совершенные проповедовали простолюдинам, трубадуры пели почти исключительно для аристократов, которые в большинстве случаев питали явные симпатии к катарам. Их влияние чувствуется и в творениях Данте и Петрарки, который признавал, что любовные песни Бертрана де Вентадорна, обращенные к герцогине Элеоноре Аквитанской, почти столь же совершенны, как и его собственные.

Слово трубадур представляется несколько туманным и загадочным. Считается, что оно происходит от провансальского trobar, что означает «обретать» или «изобретать», слова, в семантическом поле которого присутствует идея поиска, все равно — любви, Святого Грааля или просветления. Однако не исключено, что термин «трубадур» происходит от арабского tarraba, что значит «петь». Кстати сказать, некоторые особенности лирической манеры, использовавшиеся трубадурами, сохраняли арабскую метрику[138] и даже систему рифм.

Так, излюбленный трубадурами лирический жанр — альба[139], представляющая собой цепочку строф, завершающихся одинаковым словосочетанием или рифмой, до сих пор является формой, широко применяемой бедуинскими менестрелями и арабскими поп-певцами.

Трубадуры называли свое искусство эффектной фразой — gaya sciencia, что можно перевести как «счастливая, или радостная, наука» или даже «экстатическое знание». В своей книге «Тайна соборов» Фулканелли сообщает, что их искусство было основано на особом «зеленом», или «птичьем», языке, представлявшем собой сложную систему намеков и иносказаний. Действительно, трубадуры относились к своему искусству чрезвычайно серьезно, и овладение им предполагало длительный период ученичества. Одна из самых знаменитых «академий» трубадуров находилась в Шато-Пьювер, или «Замке буйной зелени», где собирался так называемый «двор чудес», своего рода собор трубадуров, на котором происходили турниры певцов любви. Между тем Шато-Пьювер находился в самом сердце катарских земель, и с башни замка хорошо виден легендарный Монсепор, ставший в 1244 г. последним оплотом катаров. Шато-Пьювер, сеньор которого, Бернард де Конгост, был фанатичным катаром, представлял собой зримое, материальное связующее звено между трубадурами и катарами. И когда Шато-Пьювер в 1210 г. был захвачен и разрушен войском Симона де Монфора, Бернард успел бежать и укрылся в святилище Монсепор.

Вероятно, первым трубадуром был дед Элеоноры Аквитанской, Гильом IX, граф Пуату и герцог Аквитанский. Он примкнул к Первому Крестовому походу, однако никогда не считался одним из его лидеров. Ему явно недоставало пылкого рвения и уважения к авторитету церкви, и после возвращения на родину в 1100 г. Гильом послужил позднейшим трубадурам образцом для подражания. Он скитался по замкам и поместьям, воспевая возвышенную любовь и постоянно общаясь с еретиками всякого рода. Возможно, именно Гильом Аквитанский первым заимствовал новые поэтические формы из арабской поэзии, с которой он познакомился еще в Утремере, и благодаря ему они получили широкое распространение на юге Франции. Герцог прожил не слишком долгую, но бурную и насыщенную событиями жизнь и после своей кончины в 1137 г. завещал все свои несметные богатства и пылкую любовь к поэзии своей внучке Элеоноре.