Тайны советского хоккея

«Я не чувствовал себя ущемленным, подумаешь, тренером не стал. Не один я такой. И больших денег мне нужно не было. Работал себе спокойно. Но вокруг люди, они меня знали, уважали. И как это уважение в СССР проявлялось? Водкой угощали. Отказаться вроде было неудобно, казалось, обидятся. И пошло, поехало. Вроде бы понимаю, что под откос качусь, но никак остановиться не могу. Однажды пришел домой пьяным, а дочка смотрит на меня и плачет. Бывало такое и раньше, и жена плакала, ругала. Но тут внутри все содрогнулось. Я подумал, что же ты, Коля, делаешь? Я не давал себе никакого слова, просто завязал».

На первый взгляд, ничего особенного. Ну, пьющий человек отказался от спиртного. Но на самом деле сделать это, как известно, без помощи врачей фантастически сложно. У Николая Хлыстова, простого русского мужика с потрясающим характером, хватило силы воли. Как и у знаменитого защитника ЦСКА и сборной СССР Дмитрия Уколова. Он отошел от хоккея, устроился работать водителем. Я несколько раз встречал его на московском стадионе имени Мягкова, куда он приезжал играть в хоккей с мячом за свой таксомоторный парк.

Простой в общении, скромный и рассудительный человек. Далеко не все знали, что он звезда мирового хоккея, олимпийский чемпион. Впрочем, для СССР это было в порядке вещей. Трехкратный олимпийский чемпион в тройном прыжке Виктор Санеев также водителем такси в Тбилиси работал. Ну кто бы в цивилизованной стране это допустил?

Об Уколове, конечно, никто не вспоминал, на торжественные мероприятия его не приглашали. Как и Владимира Гребенникова, мощного форварда «Крыльев Советов». Он, когда мы познакомились в 1966 году, только закончил играть в рязанском «Спартаке» и работал инструктором физкультуры московского завода «Промсвязь». И никакого удовлетворения от этого не получал. Так и говорил – ничего интересного, но других вариантов пока нет. Второй раз я увидел его в 1993 году во Дворце спорта «Крылья Советов». Диктор объявил, что сейчас будет вручено удостоверение «Заслуженный мастер спорта» бывшему игроку «Крылышек» и сборной СССР Владимиру Гребенникову. Удивился, ведь он никогда среди ветеранов не появлялся. Вдоль скамейки запасных шел, как мне показалось, совсем невысокий худой человек. Кто это, подумал я? Это был Владимир Гребенников. Сказал Запрягаеву: Борис Леонидович, боже мой, от него же ничего не осталось. А ты как хочешь, ответил он, вот что жизнь с людьми делает. Потом спросил у кого-то из руководства «Крыльев Советов», что случилось с ним, почему не общается с ветеранами, вместе же играли. Узнал, что Гребенников тяжело болеет и шансов у него, как говорят, нет. Наверное, он понимал, что будут задавать вопросы, а что отвечать? Поэтому и не хотел ни с кем встречаться. Вскоре, в 1994 году, Владимира Алексеевича не стало.

Когда выдающийся защитник Иван Трегубов был в расцвете сил, Анатолий Тарасов терпел его пристрастие к спиртному, тренер и сам не был трезвенником, но умел себя вести и знал, когда можно и когда нельзя. Это дело чисто житейское. Потом, все знали, что Тарасов удар держит.

Однако стоило Ивану Грозному, как называли Трегубова за рубежом, сбросить обороты, как ЦСКА от него отказался. Он отправился в клуб СКА (Куйбышев), а через два сезона его пригласили в «Химик», но Николай Эпштейн, при всей его демократичности, не мог держать игрока, постоянно нарушавшего режим. И постепенно Иван Сергеевич покатился под откос. Надо было на что-то жить, и он работал в разных местах, одно время – в пивном павильоне на Центральном стадионе имени В. И. Ленина. Он не валялся под забором, не был конфликтным, но обойтись без водки не мог. И все-таки сумел перебороть себя, как и Николай Хлыстов.