Распространенное утверждение, что аббревиатуру ЛаГГ в войсках расшифровывали как «Лакированный Гарантированный Гроб», все же не имеет под собой оснований и относится к гораздо более поздним слухам. ЛаГГ все же не был настолько плохим самолетом и в руках умелых летчиков становился достаточно грозным оружием. Например, Герой Советского Союза Павел Камозин счет своим победам открыл 10 октября 1942 года, в течение одного дня сбив на ЛаГГ-3 три истребителя «Мессершмитт Bf.109», а к 1 мая 1943 года на его счету имелось 11 подтвержденных личных побед, в том числе 6 истребителей Мессершмитта. А Герой Советского Союза Андрей Кулагин в период с декабря 1942 года по май 1944 года провел на ЛаГГ-3 около 110 боев в более чем 320 боевых вылетах и сбил 24 самолета противника.
И все же, несмотря на все старания, характеристики ЛаГГа не соответствовали требованиям, предъявляемым боевой обстановкой. Положение оказалось настолько серьезным, что руководство поставило вопрос о прекращении выпуска ЛаГГов. Еще в январе 1942 года один из заводов, выпускавших ЛаГГи, – новосибирский завод № 153 – был переведен на выпуск истребителей Як-7. А вскоре Яковлев предъявил претензии на завод № 21 – головное предприятие Лавочкина. Необходимы были срочные меры. В этой ситуации заместитель наркома П. Дементьев и порекомендовал Лавочкину практически невостребованный до сего времени промышленностью звездообразный мотор А. Швецова М-82[33]
.Значительная заслуга в появлении нового истребителя принадлежит заместителю Лавочкина С.М. Алексееву. Сам Лавочкин скептически относился к возможности установки мотора с воздушным охлаждением, хотя и более мощного, но при этом имевшего на 250 кг больший вес и диаметр, в 1,5 раза превосходящий ширину рядного мотора М-105. Необходимо было решать целый ряд проблем: с сопряжением нового двигателя с проектировавшимся совсем под иной мотор фюзеляжем, с неизбежным нарушением центровки, открытым оставался вопрос с выбором нового типа вооружения. Основные надежды Лавочкин возлагал на рядный двигатель М-107, но он не был готов к серийному выпуску. В сложившейся ситуации С. Алексеев вызвался с небольшой группой помощников попытаться все же установить М-82.
Все проблемы инженерам удалось решить. Оказалось, что благодаря небольшой длине мотора центровка машины почти не изменилась, для сопряжения обводов фюзеляжа установили в местах соединения с капотом фанерные ложные борта, а для выхода воздуха вместо обычной круговой «юбки» металлические «совки» по бокам фюзеляжа. Решили вопрос и с вооружением, установив имевшиеся на заводе еще с периода выпуска И-16 синхронные пушки ШВАК.
Испытания самолета проходили в крайне напряженной атмосфере. Еще до того как была закончена его постройка, поступило распоряжение о передаче завода Яковлеву под выпуск Як-7. ОКБ Лавочкина переводилось на завод № 31 в Тбилиси. Но все же по разным каналам (в том числе благодаря участию секретаря Горьковского обкома КПСС М. Родионова и секретаря Пермского обкома Н. Гусарова) информация о новом самолете была передана в Москву. Постановлением ГКО от 19 апреля 1942 года была назначена комиссия для проведения совместных государственных испытаний.
Спешка, в которой создавался прототип, не прошла бесследно – первые полеты едва не закончились аварией – перегревалось масло, отказало управление закрылками. Тем не менее перспективность новой машины была очевидна.
На устранение недостатков было отведено всего 10 дней. Но Лавочкин и небольшая группа его сотрудников и единомышленников, оставшихся для проведения испытаний (основной коллектив вместе с заводским оборудованием был вынужден уже отправиться на новое место, самому Лавочкину разрешили задержаться на период испытаний), сумели сделать, казалось бы, невозможное. Не обошлось и без «запрещенных приемов» – на самолет, невзирая на протесты Лавочкина, установили обнаруженный в сборочном цехе новый маслорадиатор, который предположительно, предназначался для опытного самолета Яковлева, но отлично подошел новому истребителю[34]
.Итоговые выводы комиссии оказались положительными. 5 мая директор завода № 21 Гостинцев и С. Лавочкин направили А. Шахурину письмо, в котором говорилось: