Тайны старой аптеки

– Я уже прочистил засор и собирался подниматься…

Договорить Джеймс не успел. Стоявший наверху человек наклонился и быстро закрыл крышку. Лязгнул задвигаемый засов.

Джеймс опешил: «Меня заперли?!»

– Что вы делаете?! – крикнул он.

Ответом ему был хриплый смех. Так ехидно и самодовольно мог смеяться только один человек…

Джеймс бросился к лестнице и покарабкался по скобам вверх. Добравшись до крышки люка, он замолотил в нее кулаком и закричал:

– Это не смешно! Откройте! Выпустите меня!

Выпускать его явно не собирались… Прекратив стучать, Джеймс прислушался: кажется, с той стороны люка больше никого не было.

Он снова принялся бить по крышке:

– Выпустите меня! Мадам Клопп! Откройте!

Джеймс начал звать на помощь, надеясь, что кто-то услышит, вот только переулок за аптекой представлял собой место, в котором вряд ли мог оказаться какой-нибудь случайный прохожий. В отчаянной попытке выбраться, Джеймс попытался выбить крышку плечом, но добился лишь того, что ушиб упомянутое плечо.

Он звал и звал, пока не охрип, и с каждым утекающим мгновением ему все сильнее начинало казаться, что никто его отсюда не выпустит. Никогда. Никто не придет на помощь и не услышит.

И все же кое-кто услышал.

Неожиданно лязгнул засов, и крышка поднялась. На Джеймса, удивленно почесывая бакенбарды, глядел тот, кого он меньше всего ожидал увидеть.

Констебль Тромпер прищурился.

– Знакомые уши. Это ты, пёсик? Что ты там делаешь?

– Меня кто-то здесь запер! – воскликнул Джеймс. – Кажется, это была мадам Клоп!

– Эй, поосторожнее с обвинениями, – сказал мистер Тромпер. – За клевету можно и в Хайд угодить.

Джеймсу было все равно. Он выбрался наружу и сорвал с лица противоудушливую маску с очками. Лихорадочно задышал, пуская в легкие свежий уличный воздух. Пока он был под аптекой, наволокло тумана – переулок в нем скрылся почти полностью.

– Что ты там вообще забыл? – спросил констебль, с подозрением глядя на Джеймса.

– Я чистил клоаку по поручению мистера Лемони, – возмущенно ответил тот.

– Он нанял помощника? – буркнул Тромпер, хмуро глянув на заднюю дверь аптеки. – Это нехорошо.

– Почему нехорошо? – удивился Джеймс.

– Что ты знаешь о делах мистера Лемони, пёсик? Что он тебе рассказал?

Джеймс мгновенно забыл о своих невзгодах. Напряженно глядя на констебля, он осторожно начал:

– Почти ничего, сэр. Я ведь только приехал. А что за дела вы подразумеваете? Аптечные? Или что-то… – он замялся, – не совсем законное?

Констебль усмехнулся.

– Это Габен, пёсик, и здесь даже самая распоследняя крыса в своей крысиной норе творит что-то незаконное.

– Насколько я знаю, мистер Лемони – добропорядочный джентльмен и не занимается ничем…

– То есть сюда не приезжают по ночам различные шушерники, вроде ржавоголовых Свечников? – перебил констебль. – И не привозят никакие запрещенные товары?

– Я ни о чем таком…

– Думаешь, я не знаю, что творится на моей улице, пёсик?

– Нет, я вовсе…

– Я все знаю, можешь мне поверить. Этот хитрый, пронырливый пилюльный хлыщ только прикидывается законопослушным аптекарем, но уж мне лучше многих известно, что у него на уме. Эта его лживая любезность может обмануть только наивных идиотов.

По тону констебля Джеймс понял, что тот испытывает к Лемюэлю едва ли не ненависть. И дело здесь заключалось явно не в склочности и дурном характере Тромпера. Тут было что-то личное.

Джеймс решил вступиться за кузена:

– Но Лемюэль ведь делает доброе дело – помогает людям.

– Помогает, скажешь тоже! Скорее он их травит и забирает за это их денежки. Я бы давно отправил его в собачник Дома-с-синей-крышей, если бы не испытывал глубокое почтение к мадам Клопп и милой Хелен. Он ведь рассказал тебе о болезни мисс Клопп?

– Вы говорите о миссис Лемони?

Констебль поморщился.

– Это его постыдная тайна, он изо всех сил скрывает ее от посетителей аптеки и соседей, но ты не мог не слышать криков – и, следовательно, у тебя должны были появиться вопросы. Что он тебе сказал?

Джеймс неуверенно ответил:

– Лемюэль сказал, что миссис Лемони страдает от неизлечимой болезни. Ночью к ней приходил доктор…

От этих слов лицо констебля Тромпера побагровело.

– Доктор Доу из переулка Трокар, – произнес он с презрением. – Мерзкий тип. Как только он впервые появился на моей улице, я кое-что о нем разузнал. Когда-то он работал в Больнице Странных Болезней, но его оттуда выперли со скандалом. Поговаривают, он сделал что-то отвратное. Доктора из городской лечебницы в целом – редкостные мрази, им нельзя доверять, но этому в особенности: самый мрачный тип в Саквояжне… ты его видел, пёсик? Он же похож на летучую мышь, которая вылетела с какого-то чердака, – расхаживает тут и там со своим черным саквояжем, носит скальпели, режет людей… Я бы ни за что не подпустил этого хмыря к Хелен…

Джеймс отметил, как мягко, с плохо прикрытой нежностью констебль называет имя миссис Лемони. Было очевидно, что именно жена аптекаря является причиной ненависти констебля к Лемюэлю.