Тайны темной осени

Короткий судорожный вздох в конце. Отбой. Я осторожно подпёрла спиной стену, чтобы не упасть. Долго стояла. Оля, Оля, как же так… и мой проклятый пророческий рисунок с носилками и скорой! Знала бы — не рисовала бы! Да что такое, что вокруг происходит, Мироздание — ты сошло с ума?!

Новенький смартфон тренькнул жалобно: низкий заряд. Да… тридцать четвёртая буква русского алфавита в двойной дозе! Но у новых смартфонов бывает. Наверное, мне подсунули всё-таки витринный образец, и в другое время я бы с наслаждением поругалась, срывая злость и дурное настроение. Но сейчас было не до того от слова совсем.

Я заторопилась домой. Поставлю на зарядку, а билеты всё равно проще искать с нетбука, там экран больше. Чёрт, чёрт, чёрт, Оля, ну как же так!

Но она хотя бы жива. Во вторую голову куклы не впивался осколок, она просто упала, просто — упала… может, сыграло свою роль расстояние? Если бы Оля оставалась в городе, она бы погибла непременно? Хоста — это всё-таки отсюда прилично, если мерить в километрах. Туда даже самолёт летит три часа с лишним, поездом — вообще почти двое суток. Две с половиной тысячи километров, если не все три.

Злому колдовству помешало расстояние…

Не об этом ли предупреждал меня голос Арсения из ниоткуда?

Беги из города, не то пропадёшь. Может быть, где-то сейчас чьи-то руки злобно выплетали ещё одну куклу?

Небо, казалось, опустилось ещё ниже. Знакомая дорожка, слева — гаражи, справа — дома, а показалось, будто иду по краю пропасти, шаг вправо — скала, по которой уже летит на меня лавина, шаг вправо — пропасть, и до дна так далеко, что здесь, наверху, ещё не скоро услышат звук разбившегося о чёрные скалы тела.

Мне было страшно, очень страшно.

И нет никого со мною рядом. Нет никого со мною рядом в одном городе. Мама — в Сочи, дежурит возле палаты Оли. Алексей там же. Тётя Алла умерла. Арсений…

Я прибавила шагу: показалось, будто меня настигают чьи-то тяжёлые шаги.

Если не везёт, то не везёт до конца. Ненастье навалилось со стороны залива, со снегодождём, низкой облачностью и бешеным ветром. Воды нагнало столько, что исчезли островки на Лахтинском разливе почти полностью. Конечно, аэропорт не работал. Конечно, никто не знал, когда откроется, и прогнозов на это не давал!

Оставался поезд.

Начало октября, бархатный сезон, найти место оказалось непросто. Вагон-СВ, люкс, одна штука, и сколько денег отдала, даже не спрашивайте! Отправление — двадцать-шестнадцать…

То есть, времени у меня — дуля без мака. Я отрыла в кладовой у Ольги спортивную сумку, она не обидится, я знала. Покидала туда смену белья, домашнюю одежду, упаковала нетбук, смартфоны оба-два, блокнот. СВ-вагон, с питанием, как-нибудь переживу дорогу на суррогатах. Вагон-ресторан там ещё есть. Наверняка есть, не может не быть в поезде такого класса!

Сутки с половиною, и я в Сочи.

И только выходя из дома я спохватилась: Бегемот! Молодец, Римма. Приручила животное и забыла о нём. В клинике не передержка, долго думать не будут — выкинуть пристройщикам, а у пристройщиков — кошачья чумка, глисты, и прочие радости бесхозной животной жизни… Недавно как раз читала в соцсетях историю — так же принесли котят от метро, но радовались недолго, на вторые сутки котятам плохо, рвота, понос, диагноз — панлейкопения, бегали как сумасшедшие, спасали малышей.

И вот, когда всё вроде пошло на поправку, один зверёныш умер, а второй до сих пор борется за жизнь: болезнь эта коварная, может вернуться.

У коробочников все животные больные. Даже если кто-то отдал им чистенького и здорового щенка или котёнка, подстилку-то никто не меняет и не стерилизует так, как должно, и привет, смерть. Воображение живо нарисовало мне умирающего Бегемота: сердце разорвалось напополам по живому, без наркоза.

Делать нечего, пошла в клинику. Бегемот встретил меня бодро, лизнул руку, замурлыкал. Шерсть ему отмыли, расчесали. Красавец стал. Сердце сжималось и не желало разжиматься. Как я его брошу? А сестру брошу — как?

Врач говорила, что всё хорошо, что нужно ещё вот это и вот то, что наблюдение, спецпитание, что…

— Мне нужно уехать, — сказала я, чувствуя себя последней сволочью. — Я… я… оставлю деньги…

— У нас не передержка, — посуровела врач.

— У меня сестра в больнице в Сочи, — объяснила я. — В реанимации. Разбилась на машине.

Я сама себе не поверила, настолько со стороны прозвучало жалко, и, наверное, сколько таких историй слышали уже здесь не раз.

Возьмите зверушку, подлечите… одно посещение, второе, и… и растворяются в сиреневых далях. А у врачей свои семьи, дети, коты с собаками.

— Если я возьму с собой, перенесёт дорогу? — спросила я.

Успеть до отправления ещё можно было, если шевелиться. Так, большая клетка-переноска, питание, наполнитель, лоток… что ещё…

— Самолётом? — уточнила доктор.

— Нет, поездом, — мотнула я головой. — Нелётная погода… аэропорт закрыт на двое суток…

— Может, лучше усыпить? — предположила врач. — Тот же результат, но хоть не будет мучиться.

— Я вам усыплю! — крикнула я. — Я его для того спасала?!