Тайны Тёмного Лорда (СИ)

— Мой лорд, - почтительно склонившись, чуть быстрее обычного заговорил он. — Прошу простить меня за ожидание, но я поспешил как только мог на ваш зов. Надеюсь, что я все же не заслужил вашего гнева и наказания…

 

— Осмотри ее! — не обратив ни малейшего внимания на эту тираду, приказал Волдеморт и наколдовал широкую скамью, аккуратно уложив на нее Беллатрису. Затем он отвернулся, спрятав руки в карманы мантии. — Доложи мне, что произошло, и можно ли привести ее в чувство. Впереди решающая схватка, а эта идиотка из страха перед наказанием вздумала напиться какой-то дряни. — Ничто в равнодушном голосе чародея не выдавало волнения, но он чувствовал себя человеком, которому беспристрастный суд вот-вот вынесет смертный приговор.

 

Снегг принялся кропотливо осматривать бездыханную ведьму, потом взял из ее руки пустой флакон, тщательно оглядел его и, поднеся к носу, втянул ноздрями остаточный запах зелья.

 

— Зелье сна без сновидений, — бесстрастно констатировал мастер зелий. — В большой дозе — смертельно опасный яд.

 

— Значит, все кончено? — обреченно прошипел Волдеморт.

 

— Пока неясно, милорд. Дело в том, что я сам варил снотворное для Беллатрисы около десяти месяцев назад. На флаконе мое клеймо с точной датой изготовления. Однако свою силу снотворного либо яда это зелье гарантированно сохраняет в течение полугода, а потом постепенно начинается реакция, в результате которой оно через шесть месяцев полностью превращается в напиток живой смерти. У этих двух зелий даже компоненты сходные, однако превращение еще не завершилось. Сейчас доподлинно ничего сказать нельзя. Беллатриса, возможно, очнется через несколько часов. Здесь все зависит от индивидуальных особенностей организма и, конечно же, от дозы принятого зелья. В любом случае, остается только ждать. Сделать сейчас я все равно ничего не смогу.

 

— Понятно. Ступай, Северус.

 

Снегг уже было собрался удалиться, как вдруг Волдеморт остановил его.

 

— Постой! — велел он. — Слушай меня внимательно. С большой долей вероятности можно утверждать, что Гарри Поттер попытается проникнуть в Хогвартс, в башню Когтеврана. Будь к этому готов. Передай обоим Кэрроу, пусть день и ночь караулят его у входа в главную комнату. Как только Поттер там объявится, пусть немедленно вызывают меня в любое время.

 

— Как прикажете, повелитель! — отозвался в ответ Северус, почтительно склонив голову, чтобы скрыть свое удивление: такую важную информацию Темный Лорд сообщает ему в последнюю очередь, а перво-наперво почему-то озаботился жизнью столь сильно провинившейся сторонницы. Невероятная догадка мелькнула в глазах зельевара, но он быстро овладел собой и бросил на Волдеморта обычный бесстрастно-равнодушный взгляд.

 

— Ты все понял, Северус? — повысил голос Темный Лорд.

 

— Да, милорд, ваши приказания будут исполнены, — покорно отвечал Снегг.

 

— Можешь идти. Темный Лорд взмахом руки отпустил своего слугу, и тот трансгрессировал.

 

Волшебник сел рядом с Беллатрисой, взяв ее руку в свою и поднеся к губам. Горячая все выжигающая боль вперемешку с безумной надеждой заполнила это каменное сердце так, что, казалось, на этом самом камне поползли трещины. Вид плотно сомкнутых век, неподвижных ресниц, безвольно лежащего тела раздирал на части и без того раздробленную душу. Из красных с узким, как у змеи, зрачком глаз на изящную женскую руку неожиданно потекли горькие слезы, такие же, какими больше двадцати лет назад он залил подаренные на помолвку и отвергнутые дары, ставшие вместилищами осколков его души. Теперь же спустя столько лет по милости этой женщины снова лились два соленых потока. И не было силы, способной удержать их, также как невозможно удержать волну, прорвавшую плотину. Чего бы только он сейчас не дал лишь за то, чтобы Белла просто открыла глаза! Наверное, явись ему некто действительно всесильный, в чьих руках жизнь всех и вся, потребуй в обмен за один лишь ее очередной восхищенный взгляд оставшиеся два крестража и в придачу, кусок души, обитающий в нем самом — и в этот миг Темный Лорд отдал бы их, согласился бы, не раздумывая. Как проклинал он тот час, когда после похищения чаши им овладел безудержный гнев, столь сильно испугавший даже Беллу!

 

С ужасом вспоминал, что лишь по счастливой случайности не убил ее, и думать забыв о тех, кто действительно погиб от его руки.

— Да ведь я люблю ее!