Тайны третьей столицы

— И говна пирога, — кивнул представитель­ный Семеныч. — Ты знаешь, чтоб к врачу попасть, Зиновию надо накануне вечером занять очередь за талоном и всю ночь в ней дежурить? И это еще не значит, что он попадет на прием. Талонов часто не хватает и на десять пенсионеров. К тому же сейчас у врачей начинается пора отпусков, так что все лето бесплатных талонов вообще не будет. Это что, благодарность такая, за сорок лет трудового стажа? Это называется: «за все хорошее — в морду!» Ну, Зиновий-то ладно. У него дети не сволочи, помога­ют. И колбаску он себе может позволить каждый день, и на худой конец к врачу за деньги сходить. Ну а те, чьих детей изуродовали или поубивали, на благо Родины? Они-то нищенствуют. Так, получа­ется, это же совсем дураком надо быть, чтобы, видя все это, смолоду честно, за совесть, работать! Мне говорили, раньше главный наш по медицине был душевный человек. Людям помогал. А сейчас, как в начальство пролез, совсем гадом стал: задаром и градусник не поставит. И это везде.

— Да нет! Нет, конечно, — вынужденно, ради истины, возразил Василий. — Не везде. У меня в Москве мать-пенсионерка, так, когда она в поли­клинику приходит, возле нее целый хоровод. Прав­да, она до этого год жаловалась на их невнимание. Аж до Лужкова дошла. Но важен результат. За свои права надо бороться. Такой закон природы.

— Так то в Москве! Так то Лужков! — влез в разговор с верхнего балкона Зиновий. - А у нас тут, жалуйся, не жалуйся, а эти мерзавцы толь­ко рады будут, если мы передохнем. Знаете, вот если б кто-то специально хотел нас тут, в Екабе, сволочами сделать, то он должен мэру памятник ставить. Вот буквально все, как специально, нала­жено, чтобы доказать: только воруя, ты можешь выжить. Только воруя! У меня старший зять строительством занимается. И он вынужден был перебраться в Челябинск. Я, говорит, просто не могу каждый день кланяться и платить ворью! Да и конкуренции нет. В городе одна фирма главная строительная принадлежит Кунгусову - вице-мэру, а другая самому Чирнецкому, но записана на его сына. Другим строителям хода нет! Вот и строят мало жилья.. А тех, кто пытается жилье недорогое строить - данью обкладывают. Вот зять плюнул и уехал. Мне, говорит, так жить — против­но! А у него, между прочим, там на фирме сейчас почти полтыщи человек работает-кормится.. Так, я спрашиваю, сколько таких, как он, честных ра­ботодателей отсюда удрало, чтобы перед ворьем не прогибаться? Сотни! Потому-то и бедствуем.

«Нет, — подумал Быков, — пока я не узнаю, что на этих дисках, я их никому не отдам. Хотите жить по сволочному? Имеете право. Но без меня. Вы, как хотите, а я даже дуракам веревку намыли­вать не собираюсь».

— А что, это у вас везде так? — спохватился он, конкретизируя свои переживания. — Чтобы к врачу, или к чиновнику попасть, надо с ночи оче­редь занимать?

— Конечно, - заверил Зиновий. - Потому как не они для нас, а мы — для них. Такой у нас поря­док ЧАМ установил.

— А если, допустим, в садик надо ребенка устроить?

— Что «в садик»? — не понял Семеныч.

— Ну, тоже очередь с ночи занимают? Семеныч пожал плечами, а Зиновий сверху

просветил:

— А как же еще? Конечно! У моей бабы под­руга в детсаде работает, так она этих бедняцких мамок прям ненавидит. И ведь если им помощь без очереди и унижений будет, они ж еще и других детей нарожают. А кому надо, чтоб нищету плоди­ли? Потому-то все так и устроено: одним в морду дадут, другим — в душу плюнут, а третьи сто раз подумают, прежде чем работать. Или тем более — рожать.

Женский тверезый базар

Лишней информации не бывает. Это еще Мен­делеев вывел. Еще до своей знаменитой, но непо­нятно для чего и кому нужной, таблицы.

Так и у Быкова выходило. Вроде бы никчем­ное старческое нытье Семеныча и Зиновия сущес­твенно ему помогло. Из него следовало, что если Рита собирается устраивать племянников в детса­дик, ей нужно в районо идти не утром, а — ночью. Чтобы очередь занять, и хотя бы на прием попасть. А, следовательно, и ему надо поспешить.

Быков легко нашел указанный женой Зино­вия главный ориентир: огромную и великолепно содержащуюся башню налоговиков. Глядя на ши­карную кованую решетку вокруг нее, сразу стано­вилось ясно, кому на Руси жить хорошо. И очень хотелось разбудить тех, кто дрых, доверчиво отдав последнее на налоги. Разбудить и сказать, какие они все-таки болваны. Жизненной сути это не из­менит, так хоть, похулиганив, душу отвести.

Свернув с широченной Московской на тенис­тую и узенькую Хомякова, застроенную приземис­тыми серыми трехэтажками, Василий сверился с коряво нарисованным планчиком, нырнул в арку и остолбенел.

Весь двор был забит женщинами. Тетки всех возрастов и комплекций прогуливались, куксились и гомонили около мрачного, обшарпанного, серого двухэтажного особняка. На сплошь зарешеченном первом этаже табличка: «Отдел образования адми­нистрации Верх-Исетского района».