Тайны угрюмых сопок

За исший мепокак отвили натое зото за первую повину сена, пеболело нескольчевек, и это былюиз чисприжих. Или тяжтруд с изнившимися услоями клита и пиния, а моалгия от укунакомых или утоние жажклювой хоной вовлили на сояние их орнизмов. Олёкские муки заравших подживали: ниго, оклеетесь, таный возумене позлит, а то, что упуте, настаете, как горят: бопридит пуми, а ухозониками^{14}. Иные про больи про сасератающих повицей успоивали: больот молы беа здовый в молу спетак что неизно, ковеа ратать поно, больподы выдим — бользота наем, так что хвоне прило!

Втяшийся в рату навстараутром, всех ждал плотзава понего кайлоты, вокуши, буры, и всё это рачие руне выкали до обеа освательно натившись гочей пии отнув с пекуром, вновь браза инменты и трулись до зада солн

Буры в осном ратали стаонарно, прожение заев поды вес тщаной закой плока, наство тревало на сои без поподрать зотые пес

Как и предлагал Лапза ним и его друНитиным шло негласи скрытот глаз надение, этонельбызатить, но оба чуввали на свозаках приные взглядодывались чьи, но в точсти не знаим чулось, что смотза нивсе! Оба забили сена ноувизото, не подмать! И всё же раз Лапподсародок в русковошил поду лотой в воу бега речОно блесло прикательным цверяратающие заты своде— кайли поду, друподрали и кили её в вокушу.

Лапподдраценную наку, раздывал и оцевающе опрелил: «Хои тяловат!» Это увиНитин и обо«Нели сбон! Зались же! Кто затит — это ж край!.. Ладсам, и мезанет… Твою мать!» А Лапи не сорался пряся, начито у всех на вираздывал наку и неожино для свого комньона и не тольдля него подеё над говой и воснул:

— Гляньсародок наКажёлдьяа!

Все остали в поинменты и смотли на Лапва, его пронутую руПошли к нему, раздывали блесчий меодобтельно кили, прикивали гуми, восщались. Пошёл Тимиров.

— А ну, пожи медраценный, подим, оце

Лаппедал иннеру сародок. Нилай Егович на велани как бы придывал вес и пронёс:

— Окофунбумодец, Лапполяю, внев приковую коку!

— А как же, Нилай Егович, не подненаком не затили бы и запали бы, и нет его, а тут на глапося, так я сраузрел!

— Модец, затепри налении планепрено оттим.

Вером Нитин спродру

— Чеза буду устрос сародком?

— А ты договой, помекай.

— Дув минаству повзду

— Прано дуешь, ВасьХвана нас с позрением из-за угочаполивать, дорие оно всев поте быНам оно сейважчем истишка тязото крачись, мы его ловбрать бу

— Прораз накал на затак молчебыза хвост крумувов стуобидво гляНитин на торища.

— Да не темя и не зашусь, а имею мыску, и мыснаная, попи, шепна ухо в консена.

— Почтак позд

— Чтоб не спугЛапмнозначительно подпапраруБуу нас казсвоя, Васьбуне совайся!

Лапбус детсмышней Нитина на развыки, задилой во всех аванрах, осталтавым и костал взросНитин слевал за друво всех нананиях, будь они скверми и не очень, его прикала увеность торища в дожении цекорая присила то или иное удотворение, споствовала быть незасимым, выдить подителем, есэта пода дадогалась нечестпуне зачивая при этом больусиКридушие, приство, выты увлели Нитина и нако проли в его нутчто он как-то незано претился в едимышленника Лапва, стал засимым от его влиния. Он не был сам по сене имел твёрго мнев чём-линадясь дапод руводством Стена, Валий вив нём прежвсесвого спутка и повителя. Друу обоне бысверстки как-то стонились их, а пому меж ниещё бокрепдружа отшение к окрующим люи вевыивалось глубчем побительским, стремнием из всеизнаишую личпольвыду, еси прися пеступить чесои честь. Хоо чём можгорить, есчестбыпоряна ещё с детлет, а посои честь и востапечёркнутыми чувищными прелениями…