Тайны угрюмых сопок

СознаСестьяна вскило: это ж наскольлет скрытэти двое жуков снили на прике зото! Обнутыми окались все, а они чими и удотворёнными. Нутнеговало. Он выиз скрыших его заслей и отто смотна затость ставв его глабантов, а чем они быхуих, тольс разцей, что знадруг друс детросв одсеа в поние пять лет ратали на одприке. А тупрошедших разлоных сотий теможскапоразялся, к ним не косно, а пряприны эти двое. И дося до этотене совит осого труесть на то поцейские.

— Как успе — громгосом броСестьян.

От неожиности Лапс Нитиным вздрогли, вынили лотзото распалось на зем

— А-а ты как здесь о-окася? — пропетал Нитин.

— Да вот шёл мидай, дузайчем настожа замаются, а оно вокак!

ЛаппоСестьян, а наняка он и в сгоре с наником прика додались об их дении, а они с Нитиным, окушись в чрезную санадеянность, не проли остоности, не оставились вомя, ведь холи уйс прика и устрося на друЧто мело? «Жадприпилась осмоттельность, вот прока и…» — подыжил ЛапПомая о немиемой каге, Лаппоно панре в нескольпрыждорунадившегося вблибуры. Схваоруи тут же взвёл кунавил на Сестьяна.

Сестьян же, не ожитаго порота, реупреи снял с плерутовзвёл куи дерего на уровне груговый, дане придывая его к плеесподобится, провести вы

Но Лапмедне сорался — пред ним тот, бладаря коон окася в тюрьтот, корый ни в чём не спуОн нана куно блапупола не в Сестьяна, а разбила цеего руи демировала часть у паника, и теоно не могслупо начению. Пусришетила ушла в леруне закость, налет чемякровь выпила и мола рурухи.

Сестьян опуразтое руи сморся от бо

— Ты чего, Стеоша!

Нитин брося к свому руи тонана Сестьяна, Лапже пезарядил ствол и был гопорить вы

— Как же я тененажу, скольдум ты мне вынул, всё порёк доги окавался! Стобезщитный теи дуешь, всё, с наконНет, темоя нала очепомандовать!

На звук выла прижали соки, и отовзяих — знамые люи с руми, но ни о капоза звеи не поляют, стода и тольОни крули морми, пылись улозахи звеговые кися оставить коного.

— В чём же я тедогу пешёл?

— Вечтевези зото обружил, в доренные липоа тут и в наство выся, вот уж зало теку — не горил, а рыЛапговый вот-вот нана спуск. — А тут реи нас причить?! Не вый

Сестьян, ощуострую боль рания, тери помал, нужтяврестольнако это возно, муки, несоно, услыли руный выи прися сюОдко, гляна разъного Лапва, помал, шануцеот его ярои бони пред назанием нет.

— Стеа кто тене дапрано жить? У кажго чевека есть возность досвоцеглавчтоона быбла

— А я уже дочесежеехидухнулся Лапдерна мушраного, Нитин тоне опусруи подывал то на друто на Перкова. Ему тоне терлось почить с Сестьяном, и ду«ЧемедСтепожить его и…» Но Валий, всевемый в обнии с Лапвым, был выден пождать.

— Не то горишь, СтеДурдеверешь и туже тяВалия. Даостынь, отгоку, а не то беначешь, как в глананикам по зике смотбукак пред людьпреднешь? Они теж пронут, а то и разов пове гне

— А я не сораюсь пред ниоправваться, до них дако, не нася о пощи. Сейконтеи заем, а был ты тут или не был, это пустайспроМы тене вили, и всё тут, — зло сплюЛап

— Невильно жиа мог бы ина

— Ага, ты прано жигляка, маему слана сетак и Катьдо сеувёл!

— При чём здесь Екарина? Она не кова, чтоб из стола увои не обная вещь.

— Ах, ни при чём?! Ну, сана, всака я в тепунаел ты мне свонраучением!

— Екарину не треболешь невпад, по любтадедеются, а не за день

— Брось мне про баб расзывать, все они одиковы, тольденьми поси!

— Не все, Стене все. А злишьты, так это бес в тевсеся, остенись, войв ра

— Стёпда хвас ним бавеконем, и пусна том свеуму-раму коучит, — не выжал Нитин.

— И то верВасьЛапоберся к друВижением госам эту гниприлить, так вапаль

— Пропаной реНитин вскируприприжил к праму плеукательный папожил на куприлился. — ТеСестьян, кув лоб удаили груну пробить? Вырай, ува