Тайны Васильков или мое нескучное лето

— Это значит — недалеко, близко.

— Нет, — сказала я. — Я не хочу, чтобы ты спал на крыльце.

— В этот раз я не усну, — пообещал Ваня.

— Я тоже не усну, если буду знать, что ты тут бродишь один, в темноте и холоде.

Ваня улыбнулся.

— По-моему, ночь очень даже теплая, — сказал он.

— А по-моему, жутко холодно. У меня даже зубы стучат.

— Может, они стучат не от холода? — осторожно спросил Ваня.

Я пожала плечами. У меня уже не было сил строить из себя храбрую амазонку. Я очень боялась остаться одна в своем доме, ставшем таким чужим и враждебным…

— Если ты все равно не собирался идти домой спать, и я тоже спать ни капли не хочу, то, может, зайдешь? — скороговоркой произнесла я, не глядя на Ваню.

Ваня шагнул в гостиную и закрыл за собой дверь. Я подошла к окну и задернула шторы, тщательно проследив, чтобы не осталось никаких щелей. Обернувшись, я увидела, что Ваня бродит по гостиной, разглядывая разные сувениры и безделушки, выставленные на застекленных полках. Я без сил опустилась на диван и уставилась в темно-серый экран телевизора. Через секунду я подскочила, как ужаленная. Жуткий скрип или даже потусторонний скрежет пронзил тишину. Какофония звуков завершилась гулким ударом, и я снова рухнула на диван. Часы! Это всего лишь часы, которые в кои то веки решили отбить полночь двенадцатью ударами. Слушая удары часов, я чувствовала, как мое сердце подпрыгивает в груди, причем прыжки эти казались мне хаотичными и неравномерными.

Ваня остановился, глядя на меня и слушая удары.

— Это часы, — зачем-то сказала я.

— Да, — отозвался Ваня. — Интересный экземпляр. Жутко старые, наверное.

— Я думаю, им лет сто. Хочешь чаю? — я вдруг вспомнила о роли гостеприимной хозяйки.

— Я недавно выпил три кружки, — напомнил Ваня.

— Ну тогда… то, что тебе нужно — следующая дверь по коридору.

Надо же, я еще могу шутить…

— Что? — не понял Ваня.

— Там уборная, — объяснила я.

— А-а, спасибо, пока не надо…

Ваня снова прошелся по гостиной из конца в конец.

— Может, ты, наконец, сядешь? — вырвалось у меня. — А то у меня от тебя шея болит.

— Причем тут шея?

— Мельтешишь туда-сюда.

Ваня остановился и внимательно посмотрел на меня. Мне почему-то стало неуютно под его взглядом и я опустила глаза.

— Как бы то ни было, похоже, они своего добились, — мрачно сказал он.

— Какие «они» и что вообще ты имеешь в виду?

— А ты не понимаешь?

— Нет.

— Посмотри на себя. Ты вздрагиваешь и оглядываешься каждую минуту, твои нервы…

— С моими нервами все в порядке! — воскликнула я с непонятной мне самой злостью.

— Я предпочитаю не закрывать глаза на очевидные вещи, — медленно произнес Ваня.

— Я тоже! Я…

Я опустила голову и закрыла лицо руками. Я слышала, как Ваня подошел ко мне и почувствовала тяжесть его большой теплой руки на своем плече.

— Не могу сосредоточиться и спокойно обо всем подумать, — пожаловалась я. — Я хочу, но мысли расползаются, как тараканы, и остаются одни эмоции.

— Ничего, — Ваня сжал мое плечо. — Ты просто устала. Тебе нужно выспаться. Ты сейчас ляжешь, поспишь, а утром все будет выглядеть совсем по-другому.

— Утром всегда все выглядит по-другому, — глубокомысленно заметила я. Кажется, способность мыслить начинает потихоньку ко мне возвращаться.

Я отправилась в ванную чистить зубы. Я приняла душ, надела пижаму, сверху нее халат, а на ноги — теплые носки. Только после этого я немного согрелась. Во всяком случае, внутренняя дрожь прекратилась.

Когда я вышла из ванной, Ваня смотрел на меня каким-то странным взглядом. По-моему, так обычно смотрят на хорошеньких котят, щенков и маленьких детей. Он проводил меня до двери моей спальни и остановился на пороге, наблюдая, как я зашториваю окна и складываю покрывало.

— Я оставлю дверь открытой, — сказал он.

— Хорошо, — отозвалась я, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучало облегчение.

Я улеглась и укрылась одеялом. Ваня все еще стоял в дверях.

— Выключить свет? — спросил он.

Я кивнула. Он протянул руку к выключателю, и комната погрузилась в темноту. Теперь ее освещал только слабый свет, падавший из двери гостиной, которая была расположена перпендикулярно двери в мою спальню. Ваня выглядел как темный силуэт, лица его совсем не было видно. Очертания всех предметов стали размытыми и нечеткими. Ваня сделал шаг вперед. Я замерла, стараясь унять участившееся сердцебиение. Он быстро прошел к окну, отодвинул штору на несколько сантиметров и выглянул на улицу. Пока он стоял у окна, наблюдая за тем, что происходит или не происходит снаружи, я успокоилась настолько, что даже начала зевать.

— Ну, что там? — спросила я сонным голосом.

— Ничего, — отозвался Ваня. — Все спокойно. И тебе спокойной ночи, — добавил он, направляясь к двери.

Мне показалось, что он на секунду остановился, проходя мимо моей кровати, но сразу же пошел дальше и вышел из комнаты, не закрывая дверь.

— Подушки и одеяла в шкафу, — сказала я ему вслед. — Я не думаю, что сегодня они… Они же знают, что ты здесь. Так что ложись спать.

— Я подумаю, — ответил мне Ваня из гостиной.

Через несколько минут в гостиной тоже погас свет. Я закрыла глаза, а когда открыла, было уже позднее утро.