Тайны Васильков или мое нескучное лето

— Да, довольно долго. Но еще дольше я был знаком с вашим дедом. Можно сказать, с младенческого возраста.

— Странно, что я вас не знаю…

— А вот я вас прекрасно помню. Как-то я заходил к вам в гости. Вам было лет семь и вы очень любили мороженое… Мне потом очень влетело за то, что я купил вам целых три штуки. Но вы не заболели, нет! Только это оправдывает меня, старого болвана, который поддался на уговоры очаровательной девочки с разными бантиками.

— С разными?

— Как сейчас помню, один бантик был розовый, второй — синий.

— Точно, — сказала я. — Я всегда не могла выбрать и надевала разные. Жаль, что я вас совсем не помню.

— Жаль, но совсем не удивительно, — сказал Степан Пантелеевич. Но, я думаю, вы навестили меня не затем, чтобы предаваться воспоминаниям? — закончил он уже совсем другим тоном.

Я заерзала на диване и бросила беспомощный взгляд на Ваню.

— Я подумал, что вы сможете нам помочь, — начал Ваня. — Я помню, как в прошлый раз, когда мы с вами встречались…

— Давайте ближе к настоящему, молодой человек, — перебил его Степан Пантелеевич.

Ваня на мгновение задумался.

— Происходят странные вещи, — сказал он и замолчал.

Я решила, что пора брать инициативу в свои руки.

— Вообще-то происходят они со мной, — сказала я и тоже замолчала.

— Так, — произнес Степан Пантелеевич. В комнате повисла тишина.

— Наверное, нужно начать сначала, — подал голос Ваня.

— Только не совсем понятно, где начало, — добавила я. — Может оно вовсе не там, где кажется.

— А почему вы решили, что обязательно нужно начинать с начала? — спросил Степан Пантелеевич. — Это предрассудки. Можно с не меньшим успехом начать с конца, с середины или с любого другого места.

— Кто-то хочет меня напугать, — выпалила я.

— Только хочет? — спросили Степан Пантелеевич, — или…

— Или, — сказал Ваня. — Кто-то уже действует, и вполне успешно.

— Я бы не сказала, — перебила его я. — Я вовсе не напугана.

Ваня промолчал, а мне стало немного стыдно, потому что я вспомнила, как вчера чуть ли не силой затащила его к себе домой в двенадцать ночи, причем вовсе не с какими-то романтическими намерениями, а просто потому, что жутко боялась.

— Меня это вовсе не удивляет, — неожиданно заявил Степан Пантелеевич. — Я предполагал нечто подобное.

— Предполагали? — изумилась я.

— А теперь расскажите мне все, и как можно подробнее.

Степан Пантелеевич откинулся в кресле и приготовился слушать. Я рассказала обо всех странных и пугающих происшествиях, произошедших со мной с тех пор, как я приехала в Васильки. Не скрыла я и того, что пустой человек, напугавший меня до полусмерти, моя давняя детская страшилка. Я даже пересказала связанную с ним легенду, услышанную в детстве от Серого. Ваня, который ничего об этой легенде не знал, выслушал ее с большим вниманием.

— Так, так, очень интересно, — подытожил Степан Пантелеевич, после того как я замолчала. — Очень хорошо, что вы умеете связно излагать свои мысли.

— Я просто рассказала все, как было.

— Если бы вы знали, какой большой проблемой становится для большинства людей, особенно чем-то напуганных, просто рассказать все, как было! — с чувством произнес Степан Пантелеевич.

— То есть вы не думаете, что я… Что у меня слишком богатое воображение?

— Я нисколько не сомневаюсь в богатстве вашего воображения, — ответил Степан Пантелеевич, — но здесь дело совсем в другом.

Он задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Я чувствовала взгляд Вани, который сидел слева от меня, но не поворачивалась к нему. Я смотрела на Степана Пантелеевича.

— Мое прозвище — Орлиный Глаз, — неожиданно заявил он.

Я чуть с дивана не упала. Я смотрела на этого невысокого, можно даже сказать, маленького, сухонького человека с копной седых волос, лицом, покрытым мелкой сеткой морщин и озорным блеском в глазах и с трудом удерживалась от смеха.

— Не сдерживайте эмоций, барышня! — воскликнул он. — Хотите смеяться — смейтесь!

Я расплылась в улыбке.

— Не сомневаюсь, что вы заслужили это громкое имя, — вежливо сказала я.

— Да, были времена, — мечтательно проговорил Орлиный Глаз. — Хотя на самом деле все дело в фамилии.

— Ваша фамилия — Орлов? — предположила я.

— Наоборот. Воробьев, — вздохнул Степан Пантелеевич.

Ваня кивнул с большим пониманием.

— А меня всегда Макаронной звали, — сказал он, — с двумя «н».

— Макаров? — почти утвердительно спросил Степан Пантелеевич.

— Ага.

Не понимаю, почему все всегда говорят о прозвищах. Разве нет на свете других тем для разговоров? Хотя, если бы меня звали «Орлиный глаз», то я, наверное, тоже не прочь была бы об этом поговорить… Так, о чем это я? И о чем это они?

— Давайте разберем первый эпизод, — сказал Степан Пантелеевич, как будто услышав мои мысли.

— С полотенцем? — спросил Ваня.

— Да, с полотенцем. Первый по времени, но не по значению.

Интересно, что он имеет в виду?

— Я бывал в вашем доме и хорошо помню расположение комнат. Ванная находится напротив спальни и дверь в нее открывается наружу, так?

— Да, — кивнула я.

— Вы вошли в ванную приблизительно в девять вечера.

— Приблизительно. Может, позже.

— Вы всегда посещаете ванную в это время?