Тайны великих книг

Вечером, когда он готовился лечь в постель, в дверь постучали. Спустившись и отворив, увидел на пороге секретаря из Брауншвейга. Удивился — ведь, кроме обязанностей по службе, их ничто не связывало. На вопрос, чем обязан столь неожиданному визиту, в ответ услышал: «Не одолжите ли вы мне свои пистолеты для предстоящего путешествия?» И пояснил, что ему необходимо сию минуту выехать на родину к отцу, который очень плох. Ничего не подозревавший Кестнер, естественно, исполнил его просьбу.

Пробило полночь. Один из соседей Кестнера, погасив свечу, собирался укладываться, как заметил на другой стороне улицы вспышку и услышал щелчок выстрела; но все стихло, и он решил, что ему показалось.

Наутро слуга нашел своего барина Иерузалема на полу, рядом — пистолет, кровь. Он выстрелил себе в правый висок и лежал подле стола, одетый в свой знаменитый синий фрак и желтый жилет. Умер он в полдень.

Гете словно оцепенел. В ушах звучал роковой выстрел, воображение рисовало трагическую картину самоубийства. И вдруг пронзила мысль: разве труп бедного юноши из Брауншвейга не занял его место под могильной плитой на вецларском кладбище? Все еще держа в руках письмо Кестнера, он отчетливо припомнил каждый день последних месяцев, проведенных им самим в Вецларе, с поразительной ясностью вновь пережил события минувшего лета. Перед его глазами возникла пустынная равнина, дивная река, вспомнились прогулки, сельская прелесть Шарлотты и добрая улыбка Кестнера. Он вызвал в памяти фигуру фрау Герд и призрак советника из Брауншвейга, который еще недавно бродил по городу в модном фраке, с тростью и шляпой в руке. И тут Гете отчетливо понял, что и он в течение трех месяцев вел смертельную игру со своим неодолимым чувством. Только он сумел преодолеть вздорную мысль о самоубийстве и прервать игру, тогда как Иерузалем без колебаний довел до логического конца, до рокового финала свою трагическую партию.

Гете подошел к секретеру и хотел было положить письмо в ящик, где хранил свою корреспонденцию, однако передумал.

Взгляд его упал на томик «Одиссеи» — тот самый, что он читал Шарлотте и меж страницами которого теперь хранились полевые цветы, собранные ею на берегах Лана. Раскрыв книгу, Гете вложил внутрь послание Кестнера. И в это же самое мгновение возник первичный замысел будущей книги. Словно привитая болезнь, он поразил воображение Гете, как говорит сам писатель. Избавиться от нее, он знал, можно было только одним способом: преодолеть творчеством.

Через четыре дня пришло новое письмо от Кестнера в ответ на просьбу Гете уточнить подробности трагедии. Свой первоначальный рассказ Кестнер дополнил существенными деталями, описал поведение Иерузалема в дни, предшествующие драме, сообщил новые подробности о смерти молодого человека. Гете отчеркнул следующую фразу в этом письме: «Судя по всему, он сидел (?) на спинке кресла за столом, а потом соскользнул на пол и бился в судорогах возле кресла. Он лежал, обессилев, на спине, головой к окну, одетый, в сапогах, в синем фраке и желтом жилете».

Перед тем как нажать на курок, Иерузалем выпил бокал вина, о чем свидетельствовала початая бутылка, стоявшая на каминной полке. На столе лежала раскрытой трагедия Лессинга «Эмилия Галотти» — только что появившаяся книга; где героиня добровольно выбирает смерть, осознав полную безысходность своего положения.

Писал Кестнер и о том, как похоронили бедного юношу. Без священника, в одиннадцать часов ночи, когда город погрузился в сон, друзья проводили тело несчастного на кладбище. Гроб несли какие-то мастеровые.

Все эти сведения (вплоть до отдельных фраз из письма Кестнера), подробнейше описывающие роковое событие, как и другие, собранные позже, устремятся со всех сторон, «чтобы слиться в плотную массу». «Так вода в сосуде, — скажет по этому поводу Гете, — уже близкая к точке замерзания, от малейшего сотрясения превращается в крепкий лед».

Но прежде, чтобы «удержать редкостную добычу» — фабулу будущего произведения, он решает лично съездить в Вецлар. Честно говоря, после последнего письма Кестнера он уже не мог усидеть дома. Не раздумывая Гете взял билет на магдебургскую пассажирскую карету. Он вновь увидит Шарлотту, прелестную долину, где страдал, постарается повидать фрау Герд, посетит могилу самоубийцы. В Вецларе поэт проведет четыре дня — с 6 по 10 ноября.

Прощальный букет

Гете стоит у окна и, задумавшись, смотрит наг франкфуртские крыши. Только что ему принесли картонку из-под шляпки. Открыв ее дрожащими руками и увидев розово-белый свадебный букет, он понял: Шарлотта стала госпожой Кестнер.

Собственно, для него это не было такой уж неожиданностью. Ведь по просьбе нареченных он сам выбрал и отправил им обручальные кольца. И обещал, что в день их свадьбы снимет со стены своей комнаты силуэт, изображающий Шарлотту. Тот самый милый силуэт, с которым он не раз за последние месяцы, после бегства из Вецлара, разговаривал, шагая по комнате.