Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5

– Я пойду, но позже. Сначала я хочу, чтобы ты проводила мисс Спидвелл и мистера Темплтон-Вейна в комнаты Артемизии.

Она взглянула на него с каменным выражением лица.

– Эти комнаты закрыты.

– Но у нас есть ключ, – строго сказал он. – Ступай, девочка.

Ей это явно не понравилось, но она подчинилась: принесла откуда-то ключ и повела нас вверх по лестнице, которая шла по кругу под куполом, и в некоторых местах были сделаны галереи, каждая по-своему расписана золотом на голубом. Она провела нас на этаж над комнатами Оттилии Рамсфорт, там тянулся коридор, расписанный в венецианско-красных тонах.

– Вот, – сказала она, вставив ключ в один из замков и открывая дверь. – Мы не заходили сюда с ее похорон, – добавила она. Мы со Стокером медленно переступили порог, но девушка замешкалась снаружи.

– Боитесь заходить? – спросила я.

Она колебалась.

– Говорят, что души убитых не находят себе покоя, – признала она. – И думаю, что если мисс Артемизия вернулась, она, конечно, возвратилась именно сюда.

– Но почему не в Литтлдаун? – спросил Стокер. – Наверное, она должна посетить место преступления.

Черри поежилась.

– Об этом я ничего не знаю, но мне известно, что здесь она была счастлива.

– Правда? – спросила я. Это был просто риторический вопрос, и Черри так его и восприняла. Она продолжала топтаться на пороге, бросая любопытные взгляды на Стокера. Очевидно, не только мисс Толбот сочла его интересным. Я кивнула ему, указывая на дверь, а сама пошла вглубь комнаты. Он сделал, как я просила: нашел в кармане монетку и протянул ее девушке.

– Спасибо за то, что послужили нам проводником, – сказал Стокер, загадочно ей улыбнувшись.

– О, о… – пробормотала она. Потом подняла на него глаза и вопросительно указала пальцем на его глазную повязку. – Я знаю, что это не мое дело, сэр, но, право, мне так любопытно. Что случилось с вашим глазом? Вы потеряли его на дуэли?

Стокер был удивительно терпелив с девушкой.

– Я его не потерял, – сказал он, отодвинул повязку и показал ей глаз – целый и невредимый, за исключением тонкого серебристого шрама, который шел от брови через веко и вниз по щеке вдоль скулы.

– Зачем же вы тогда носите это?

– Потому что, хоть глаз и удалось спасти, но теперь он быстро устает. Если я долго занимаюсь какой-то мелкой работой, а это случается нередко с моей профессией, зрение в нем ослабевает. Ему нужен отдых, и в этом мне помогает повязка.

– Да что вы говорите… – прошептала она.

Стокер не стал придвигаться к ней еще ближе, но заговорил добрым, доверительным, почти чарующим голосом.

– Теперь, когда я ответил на ваши вопросы, может быть, вы будете так любезны ответить на мои.

– О, все что угодно, сэр! – ответила она.

– Спасибо. Мне кажется, вы очень умная девушка, Черри, и достаточно наблюдательная. Наверное, почти ничто в этом доме не может пройти мимо вас.

Она прищурилась.

– Но и из меня ничего не выходит. Спасибо за монетку, сэр, – добавила она и, поспешно поклонившись, ушла.

Я посмотрела на него с осуждением.

– Теряешь сноровку, раз не можешь вытащить хоть немного лишней информации из такой девушки, – сказала я ему.

Он пожал плечами и закрыл дверь, чтобы никто нам не помешал. Не сговариваясь мы решили разойтись по разным комнатам. Хотя оба по роду деятельности были учеными-натуралистами, но специализировались в совершенно разных областях. Мои интересы лежали в запутанном царстве чешуекрылых, а он занимался таксидермией, создавал чучела животных, как бы воскрешая умершие образцы и придавая им жизнеподобие. И то, и другое занятие требовало внимания к деталям, а также некоторой оригинальности мышления. Наши способности идеально дополняли друг друга.

Первая комната явно была студией-мастерской Артемизии: холсты в разной стадии завершенности, книги по искусству, наброски, кисти и какие-то непонятные инструменты. Огромные, обращенные на север окна (сейчас закрытые ставнями), должно быть, прекрасно наполняли помещение светом, но даже при неровном свете свечей (сэр Фредерик не стал утруждать себя тем, чтобы провести газ на верхние этажи) сразу становилось понятно, почему так много людей восхищалось ее полотнами. Она отдавала предпочтение крупным работам, фигуры на картинах были больше человеческого роста, а цвета – потрясающе яркими. Стокер подошел к одному из холстов, эскизу: Далила держит в руках остриженные локоны Самсона, а я прошла через полуприкрытую дверь в соседнюю комнату.