Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5

– Но мы ведь справились, несмотря ни на что. И для первого раза у тебя очень хорошо получилось.

Он прищурился.

– Вероника, а тебя уже похищали прежде?

Я неопределенно махнула рукой, припомнив своего несдержанного корсиканского приятеля и несколько других довольно деликатных историй в Сараваке и Мексике.

– О, сто раз.

Он открыл было рот, чтобы ответить, но передумал, и до Бишопс-Фолли мы ехали в скучном молчании.

Добравшись до Бельведера, я с удивлением осознала, как быстро он стал мне казаться своего рода домом – временным, не своим, но все же домом. Я затопила камин в нашем укромном уголке и поставила чайник на огонь, а Стокер, порывшись в ящиках, раздобыл моток тонкой бечевки. Один конец он завязал на запястье у кариатиды, а другой – на бивне нарвала, устроив нам таким образом очень оригинальную бельевую веревку. Я первая пошла в комнату с необходимыми удобствами, чтобы помыться и постирать одежду, и еще развешивала свои вещи на просушку, когда Стокер вышел после своих процедур, вытирая волосы полотенцем, с рубашкой, расстегнутой на груди.

– Все мои сладости остались на дне Темзы, – проворчал он.

Я поискала на полке с продуктами и нашла немного медовых леденцов. Все они склеились в один комок, но Стокер радостно взялся отдирать их друг от друга, и, когда наконец сумел положить первую конфету в рот, он закрыл глаза и вздохнул от неописуемого блаженства.

А я тем временем составляла список всего, чего лишилась. «Шляпная булавка, шляпка с фиалками, револьвер леди Корделии, все пропало», – стонала я. А вот маленький бархатный мышонок пережил мое подводное плавание. Я положила его в теплое незаметное местечко у камина, пока Стокер развешивал свои вещи. Я не считала Честера детской игрушкой; он просто был чем-то вроде талисмана, но Стокер, конечно, начал бы над этим подшучивать, а мне сейчас совсем этого не хотелось.

Я очень расстроилась, выяснив, что мой компас насквозь промок, и решила просушить его. Ворча, я трясла и поворачивала его и так и сяк, надеясь, что стрелка начнет двигаться.

– Проклятье. Кажется, вода попала внутрь, и он сломался, – пробормотала я.

Стокер подошел ко мне и посмотрел мне через плечо.

– Дай я попробую. Мне нравится чинить всякие механизмы, – сказал он, забирая у меня компас. – Откуда он у тебя?

– От тети Люси. Она сказала, что с ним я всегда найду дорогу домой, и с тех пор я везде ходила только с ним.

Он поворачивал его, рассматривая со всех сторон.

– Дорогая штучка и тяжелая для такого размера.

– Да, тетя Люси была такой: если у нее оставалось всего несколько пенсов, она предпочитала купить на них цветы, а не хлеб. А тетя Нелл была ее противоположностью, абсолютно практичной во всем. Она не одобряла склонности к транжирству у тети Люси. Вообще-то, она и компас этот терпеть не могла, наверное, именно потому, что он такой дорогой.

– Терпеть не могла? – спросил он, но голос у него был отсутствующим, а все внимание – приковано к вещице у него в руке.

– Да, он висел у меня на цепочке, когда я первый раз зашла к ней в комнату после ее апоплексического удара. Она увидела его и так разъярилась, что доктору пришлось сделать ей инъекцию морфина, чтобы она успокоилась. С тех пор я при ней его не носила, чтобы не расстраивать ее.

– Интересно, – пробормотал он. Он поднес компас к уху и сильно потряс.

– Стокер! Что ты делаешь? Ты же его сломаешь!

Тогда он приблизил его к моему уху.

– Слушай.

Он еще раз потряс его, и тогда я услышала слабый, но совершенно отчетливый стук.

– Что же это…

Я взяла компас и провела большим пальцем по боковой стороне. И впервые заметила тонкий шов по краю. Из-за событий сегодняшнего дня он слегка разошелся, и одна часть оказалась немного выше, чем все остальное. Я попыталась подцепить его ногтем.

– Нужно что-то потоньше, – пробормотала я. Стокер вынул нож из чехла, который он снял с себя, когда переодевался.

– Попробуй этим.

Я просунула идеально заточенный край лезвия в шов и слегка надавила. Компас открылся так неожиданно, что я чуть его не выронила. К задней стенке компаса был прикреплен ключ. Я подцепила его ножом.

– Тетки оставили тебе что-нибудь с замком? Сундучок? Чемоданчик?

– Нет, ничего. Только это – совершенно безымянный ключ, – сказала я с разочарованием.

– Не совсем безымянный, – возразил он, покрутив его в руке. По всей длине ключа было выгравировано несколько букв.

– «ЛОБОКСТ», – прочитала я вслух. – Но что это значит? Звучит как неприличное слово.

– Очень сомневаюсь, что твои тетки оставили бы тебе ключ с вариациями слова «лобок» на нем. Может быть, это фамилия? Ты никогда не слышала о ком-то из их знакомых с такой фамилией?

– Лобокст? Нет, что за странное предположение. Не бывает людей с фамилией Лобокст.

– Да, навряд ли, – согласился он. – Тогда, может быть, это анаграмма.

Мы взяли карандаши и бумагу и принялись за работу, но вскоре сдались, поняв, что это никуда нас не приводит.

– У меня получился только «стол», – заметила я. – Понятнее не стало.

– Это точно. Кому придет в голову запирать что-то важное в столе? Может быть, это все-таки иностранная фамилия.